Под жопой чёрная расщелина видна, из неё розовое нутро проглядывает. Давай, милая, поднатужься. Всё, стала приседать своей жопой над Марфой, пока дырка не оказалась в нескольких сантиметрах от её тела. "На сиськи сри, на сиськи!" Пододвинулась поближе к сиськам. И опять в слёзы. "Мамочка моя родная!" "Блядь она, блядь! Забыла, как она еблась с Федькой? Забыла?" "А потом... а потом меня! меня! под Федьку-то подложила! Сволочь! Сейчас обосру тебя, гадина! Дрянь!" "Сри, сри, Тонька!" Несколько раз напряглась, так, что затряслись колени. Анус сжался, потом резко раскрылся, выпустил струю газа, и, наконец, из жопы стала вылезать колбаса тёплого, коричневого гавна. "На тебе, сука! "Что, карга старая, получила?" За первой колбасой полезла вторая. Зверский хохот. Улюлюкание. "Ну, пососи мои дойки! Ха-ха-ха!" Сама поднесла  сосок. Как бы умом не тронулась. Прижался губами к огромным коричневым соскам. Охнула. Потом встрепенулась, будто что-то вспомнив. "Веничка... Что же я... наделала..." И, словно пулей сражённая, завалилась на бок. Через секунду послышался мощный храп... Ну вот и всё, вечеринка подошла к концу. Подрочил слегка, спустил на храпящих тёток, выпил "Столичной", подошёл к окну. Уже утро... Рассвет быстро яснел, и пока солнце умывалось в тумане за дымящимся бором, золотые стрелы его лучей уже остро вытягивались на горизонте.

     P.S. Впрочем, закончить рассказ можно было бы и иначе:
     - Оставайся тут, а? Квартирка тёпленькая, рюмочка всегда есть - чего ещё? Я и разуть-обуть могу, и в баньку свести. А что ж? Ты царь, я раба твоя. Да рай тут истинный, летом-то. А за ягодками, за грибками, да на речку... Тепло, зелень, птички поют! Красота!.. Бери меня, не пожалеешь...
     - Не знаю...
     - Ну что «не знаю»? Да что у тебя дома-то? Малы дети, что ль, плачут? Отчего не погостить?
     - Поживём - увидим...
     Вот она, заключительная, абсолютно беспроигрышная и универсальная фраза. Поживём - увидим. Одно удовольствие заканчивать так рассказ. Красиво, с надеждой, с устремлённым взором вдаль.
     Правдив ли этот рассказ? Нуу-у... отчасти. Сейчас поведаю, что тут правда, а что вымысел. Имена подлинные. За исключением Карпова (это, как вы поняли, я сам). Есть некоторые сомнения относительно отчества Марфы. Всё-таки общаться с ней довелось совсем мало. То, что она Петровна, - верно процентов где-то на 75. Не исключено, что Павловна. И не врывалась она внезапно во время наших, так сказать, утех любовных. Время было непростое, помнишь? Время тотального продуктового дефицита. В сумке битком съестных припасов (сервелат, тушенка, шпроты, чай со слоном, сгущенка, водка и проч.). Две приятные тётки (Антонина была когда-то концертмейстером местного театрика, если не соврала, а Марфа - кем-то там на некой фабрике им.Кирова) элементарно хотели жрать. И выпить. Тем более, таких деликатесов не видели уже давно (а может, не видели вообще). Всё очень просто: вывалил продукты на стол, кинул сверху полторы сотни деревянных за постой (гигантские по меркам N-ска деньги), - и еби-не хочу. Тогда это было не просто легко, а очень легко. Да и сейчас несложно. Думаю, понятно. А если не понятно... Чемодан - Вокзал (речной) - И не обязательно Ростов (достаточно на вторые сутки выйти на глухой пристани, выбрать старушенцию поаккуратней, поселиться у неё, и хороший отдых на Волге, с отменными рыбалкой, купанием и еблей, обеспечен). Так что, никакой селяночки с пирожками, естественно, не было. Марфу ебал на самом деле минуты три. Четыре от силы. Настоечка сорокотравчатая была. Отвратительная, надо сказать, вещь. Марфа говорила, якобы, градусов пятьдесят тут будет. Вряд ли. И до сорока, на мой салтык, конкретно не дотягивала. Но действовала, действовала. Антонина и впрямь напилась. Но! (Сейчас кого-то наверняка разочарую). Ссать (и срать) на Марфу всё-таки отказалась. Долго уламывал. Очень долго. И уж было согласилась по пьяни (видел ведь, видел, что колеблется со знаком плюс, весь свой талант убеждения пустил на это, мягко, без нажима, по-доброму так, с негрубым юморком, деликатненько, и так хорошо подвёл её к этому, чуть ли не присела над матерью, да сдуру стал события форсировать, давай уже, мол, поехали, кисонька, не томи, брызни и т.д.), но не вышло, зараза. В сортире устраивала для меня фестивали золотых дождей и коричневых лавин, но просьбу поссать на Марфу категорически просила не ставить больше на повестку дня. (Про сортир вообще отдельная песня. Удобства-то все были на улице. Свежий воздух вперемешку с запахами гавна и мочи. Комары кусают нещадно. Какая там туалетная бумага! Разрезанные куски местной газетёнки. И Антонина над очком. Да с задранной юбкой. Да в чулках. Ну, представил? Там же её и ебал. Внизу, на расстоянии всего-то полутора метров, гавно плещется, а сверху, на шатких досках, я её в жопу пялю). А с матерью Антонина и впрямь иногда ругалась по-чёрному (чуть ли не до драк дело доходило)...
     Разные причины всему этому есть. Две немолодые, да и прямо скажем, несчастные, женщины. Годы, годы прошли в каких-то напрасных ожиданиях, давно уж недоступны чувства блаженства от ебли. Любой мужик, нечаянно в доме появившийся, - радость сердечная. Пизда просыпается, жгучий пламень по ней бродить начинает, туманами кроются думы. Не умом живёт женщина. Нет, не умом. Ум засыпает. Пиздой, ноющей пиздой. А ты засунь ей руку под платье - увидишь. Это не молоденькая профурсетка, которая будет тебе ебать мозги и строить рожи, а баба зрелого возраста, та, в которой страсть кипит безумная, та, что может всё понять, всё стерпеть, всё простить. Та, что сделает в итоге нечто, о чём ты боялся даже себе представить. Так возьми её. Возьми. Что ж ты даже не глянешь на неё. А она по целым часам безмолвно, недвижно стоит у окна, да на ресницах искрятся тайные, тихие слёзы. А за окном - пыль, воробьи да скука. Постель - постылая, ночь - долгая. О чём те думы, о чём те слёзы? Может быть, тебя ждёт? Ведь мутится душа от отсутствия хуя, живого, горячего. Ну так доставь ей радость. Зайди к ней. Поговори по душам. Помоги, чем можешь. Пенсии-то, сам понимаешь, какие. Жратвы купи, на хорошие колготки денег не пожалей. Обними. Ласковые слова скажи. Сладенькая, шалунишка, ненаглядная, проказница, сердечко... Не наглядится она на нового друга, не наслушается сладких его речей. Всё, лезь в трусы... Ходит, ходит она, неприкаянная, по улицам, измаялась вся. Загляни в те глаза. Ведь она ищет, ведь она ждёт. Авось. А вдруг... Знаешь, что как-то Марфа мне сказала. Вроде в шутку. А может, и всерьёз, чёрт её разберёт. "Ох, лиходей. Присушил нас колдовством-то. Видать, когда зашёл в первый раз в наш дом, не иначе, что подкинул нам под порог воронье перо наговоренное. А супротив того волхвования не устоять ни девице, ни вдовице, ни мужней жене, ни бабке старой: памяти лишится, разума лишится, пизду наизнанку вывернет, пока сам он не сурочит с неё чарования". Вот так. Ну не чушь? Чушь... Просто исстрадались они без хуя. Вот и всё. Просто и без затей. Как дважды два. Ээ-э, да ты мне вроде как не совсем веришь? Как же ты тогда дочитал до этого места? А ты сам попробуй. Да попробуй, попробуй! Выебать бабушку не трудно. (К своей, кстати, тоже советую приглядеться. Наверняка ведь пытался хитрецой под юбку заглянуть? Да знаю, знаю. А ведь там, под трусами, - большая, тёплая, нежная пизда. Пиз-даа! Слышишь меня? И ведь не откажет тебе. Согласись. Ведь не откажет. Просто объясни ей это наедине. Честно, не виляя, откровенно объясни. Ну уж, по крайней мере, пощупать себя даст. Скажет, конечно, что это в первый и последний раз. И только из большой любви к внуку. Закрой глаза, и представь себе, что у неё там под юбкой. Роскошь. А какое богатство таится в её лифчике? То-то. А теперь представь, какой аппетитной девчонкой она была когда-то. Ну хорошо, возьми семейный альбом. Листай, листай... Воо-от. Это она на пляже где-нибудь в Ялте. В каком-нибудь мохнатом 19... -м году. Стоит в купальнике, улыбается. Ну? Челюсть не отвисла ещё? Это тебе не нынешние сраные и даром никому не нужные 90х60х90. Видишь, какие бёдра? И какой там, на твой взгляд, размер её сисек? Но это так, к слову). В общем, выебать бабушку не сложно. Тут даже и обсуждать-то особенно нечего. Кто ж будет ждать невесть чего у полного бокала? Его берут и пьют до дна. Гораздо труднее решиться. Так решись. А потом поделишься впечатлениями (будет, будет о чём поделиться, уверяю тебя). И не забудь потом старине Стукусу спасибо сказать. Let's live it up!

сделано за 0.001 сек.