Я учился в 7-м классе (это было в середине 1980-х. По новому это 8-й класс.). О сексе я знал только то, что можно, насмотревшись на девчонок, дома тихо дрочить на свои фантазии. Какое-то влечение к девчонкам у меня, конечно же, было, но о занятиях любовью я почти не имел представления. Из разговоров с одноклассниками, читавшими какую-то мифическую "Азбуку современного секса" я только знал, что у женщин там, где у нас пиписька, "просто дырка", и что туда и вставляют пипиську, а еще от этого дети рождаются. Повторюсь, на дворе была середина 1980-х, и народ рос сексуально неграмотным. Обнаженное тело можно было увидеть... да хрен его знает, где можно было его увидеть. На тот момент я видел его только на игральных картах, где женщины были нарисованы, да и то прикрывающими свои места; и на других игральных картах, где женщины были сфотографированы, но так некачественно напечатаны, что все равно ничего не видно. Да и в каком-то фильме промелькнули голые сиськи. Вот и все образование. А уж о том, что кто-то в школе "сексом занимается", было даже страшно подумать. Хотя, я сейчас думаю, многие жили половой жизнью, просто я тогда из игр в машинки и солдатики не вырос и не думал на такие темы.
По всему по этому меня страшно возбуждали изображения женщин в купальниках, да и просто босые женщины. И вообще женские ноги, как самая открытая часть женского тела, волновали меня очень сильно. Я любил смотреть как девчонки переобуваются в сменку, жадно ловил моменты на уроке, когда какая-нибудь одноклассница нет-нет да и снимет туфельку. Это было поводом для большого онанизма дома. Мы часто шутили над девчонками, отнимая у них обувь. Стоит бывало такая барышня в шлепанцах (их очень легко отнять) у окна, ничего не подозревая, с подругами общается, а мы подлетим - один за руку схватит чтобы отвлечь и равновесия лишить, а другой так тихонько ножку под пяточку подденет и - оп - туфелька уже на середине коридора. Барышня еще и сообразить ничего не успела, а мы уже в футбол ее шлепанцем играем. Она ругнется на нас как-нибудь - "дурак" или "придурок" и стоит на одной ноге, обувь вернуть требует. Все внимание на нее. У нее выражение легкого стыда на лице, а нам ништяк - как будто бы девку раздели. Редко бывало, вторую туфлю отнимем, так тут вообще хоть сразу доставай и дрочи - возбуждение такое, что кажется сейчас разорвет. Особенно если колготки на ней какие-нибудь цветные. Я даже потом "коллекционировать" стал: "серые видел, красные, синие, черные видел, сеточку еще не видел...". Но надо сразу сказать, девчонок мы сильно не обижали. Такие случаи, чтоб обувь отнимать, редко бывали. И не унижали особо - так попинаем туфлю да вернем. Она фыркнет что-нибудь напоследок, по подошве босой ножки ладонью проведет- отряхнет значит от пыли, что от того, что на пол становилась, обуется да и продолжает с подругой беседу или книжку читает. Было однажды, я у Ленки, одноклассницы, тапочек отобрал, а тут звонок на урок. Она говорит "отдай, кретин!", а я ей "не-а" и стою посмеиваюсь. Ребята наблюдают, девчонки хихикают, а она еще раз попросила, потом как второй снимет да как со всего размаху в меня его кинет и побежала босиком в класс. А колготочки на ней такие чуть затемненные с рисуночком по бокам... так до сих пор эта картина перед глазами, вспомню иногда, когда с женой в постели...
     Но отвлекся я впрочем. Как я уже говорил, влечение к женщине у меня какое никакое было. Сначала замечал только сверстниц, потом на старших стал поглядывать, а потом и на учителей - на молодых, а потом и на не очень старых. 50 - летних женщин я тогда считал старыми, и они для меня были неинтересны, но однажды наша "старая" математичка так встала у своего стола, что солнечный свет из окна сквозь нее аккурат на меня на первой парте светит. И так ее платье просвечивает, что я ее нижнюю часть как голую вижу. И это как откровение какое-то было, что мол под одеждой она тоже женщина. И после этого я не обращал внимания только совсем уж на старух. А всем остальным всегда было место в моей фантазии. И взрослые женщины даже интересней как-то для меня стали.
     Таковой и была моя "половая" жизнь. Смотрел, дрочил, фантазировал. И ноги в этих фантазиях занимали главное место. Насколько я сейчас помню, критерии оценки фигуры были простые. То есть худая, толстая и средняя. Ни грудь ни задница ни форма ног как-то мной не оценивались. Разве что была у нас химичка. Так вот у нее были сиськи так сиськи. А остальные даже и припомнить не могу, чем выдавались. На лицо только были приятны мне или не очень. Но, не скрою, чего-то мне от женского полу хотелось. Чего именно, я не знал, но хотел. Инстинкты знаете ли.
     Но перейдем к сути рассказа. Произошел со мной случай, который, как я сейчас думаю, перевернул все мое понимание взаимоотношений полов, и, так сказать, коренным образом изменил ход жизни.
     Была у нас одна учительница. Галина Викторовна ее звали. Она у нас один год рисование преподавала. Ничем особенно не примечательная такая женщина. Обыкновенная какая-то: среднего учительского возраста (я думаю, ей лет около сорока тогда было), среднего роста, среднего телосложения - ни худая ни толстая, со "средними" волосами - ни блондинка ни брюнетка (хотя волосы скорее светлые, чем темные). Все, в общем, в ней было среднее, и поскольку мы с ней никак не соприкасались, только в коридоре иногда ее видел, не было у меня к ней никакого интереса. Одевалась она тоже средне - неинтересно. В общем вспоминал о ее существовании только когда видел...
     И вот иду я однажды к дружку своему. А он в доме таком 16-ти этажном жил. Такие и сейчас строят - знаете, двухцветные такие, сине-белые сначала строили, потом красно-белые стали, потом какие-то бежевые, сейчас иногда такие плиткой под кирпич или камень обложат - по фирме смотрятся. Ими сейчас пол-Москвы застроено, а тогда они еще новыми считались.
     Жил мой приятель-одноклассник Сашка на 10-м или 11-м этаже - уже и не помню, но только я до него в тот вечер так и не дошел. В подъезде в лифт вхожу, а за мной два парня неприятного вида вбегают и мне так по-свойски:
     - Здорово!
     - Привет, - отвечаю, а сам растерялся. Страшновато как-то стало. Я их в наших краях раньше не видел. А от чужих ничего хорошего ждать было нельзя. Тогда еще разные микрорайоны враждовали, и зайдя "на чужую территорию" можно было "огребсти" по полной. И видя компанию чужаков лучше было обойти их стороной. И тут тоже явно ничего хорошего у них на уме не было. И в этом доме они не для того чтоб в гости к кому-то зайти, а так - время проводят. Там чердак был классный, и дверь была всегда открыта. Мы там тоже частенько собирались.
     - Ты только без шума, - один мне говорит и так ножичек показывает, а другой на кнопку 16-го этажа нажимает. Тут совсем душа в пятки ушла. Чего скрывать, я за себя не особо мог постоять, и на понт меня взять было делом несложным. Я как кролик перед удавом, под гипнозом мог исполнить все. Да еще под ножом! Напомню, "дорожных патрулей" и всякой бульварной прессы тогда еще не было, и информация о том, что кого-то ограбили, угрожая ножом воспринималась как страшилка похлеще взорванных домов сейчас...
     - В какой школе учишься?
     - В @@@.
     Они переглянулись.
     - Отлично! - странно ухмыляясь сказал тот, что был с ножом.
     И чего они замыслили? Пи...лей мне дать и на улице можно было. Взять у меня нечего. Денег с собой тогда никто не носил. Могло быть в кармане копеек пятьдесят на мороженное, но вечером не было смысла их брать с собой - все магазины закрывались часов в семь вечера, и купить ничего было нельзя. Да даже если бы магазины и работали, "марсов со сникерсами" тогда не было, а пиво, которое мы начали пить только в восьмом классе да и то "по большим праздникам", было в дефиците. О том, чтобы с меня какую одежду снять (гоп стоп так сказать), так мне даже и мысли такой не могло прийти - типа не было такого в Советской стране...
     На 16-м мне было указано идти на лестницу и подниматься. Вопросов я не задавал - боялся. Шел как загипнотизированный. Так мы пришли на чердак, как раз на наше тусовочное место - это и понятно - только в одном этом месте на чердаке горел свет. Нас уже ждали. Две девки, парень и - огромная неожиданность - Галина Викторовна... Она сидела на трубе.
     - Приветик! Как зовут? - издевательски, но как-то по-доброму обратилась ко мне одна девица. По ее виду было понятно, домашнее задание они делают очень редко. Вторая тоже была не лучше, только какая-то менее активная. Да и первая на мордашку довольно симпатичная, а эта так себе.
     - Алексей, - каким-то не своим голосом ответил я и, обратив внимание на Галину Викторовну, я заметил, что руки ее связаны проволокой, конец которой прикручен к трубе. Глаза ее были заплаканы. Ее дубленка (дело было в феврале) лежала рядом на трубе. Такое зрелище меня шокировало. Учительница, авторитет для школьника, сидит здесь беззащитная перед этими хулиганами, которые могут сделать с ней все, что захотят. Галина Викторовна даже не смотрела ни на меня ни на них. Вообще странно было видеть на ее лице проявление каких-то эмоций. Она была женщиной очень спокойной, и я не помню, чтобы она когда-либо кого-то ругала. Такая слабая эмоциональность, видимо, и делала ее такой малопривлекательной для меня.
     - Ну, Леха, раздевайся, - как будто я понюхал страшно летучий химический реактив типа соляной кислоты, так меня пронзили эти слова. Такого я никак не ожидал. Что им надо? Мыслей в голове уже не было, была какая-то карусель. Я мимолетом вспомнил одну свою фантазию, как я представлял, что опять же одноклассницу где-то на улице раздели догола и в таком виде оставили, и ей пришлось на глазах у изумленной публики возвращаться домой. Тогда я еще подумал, что я бы от стыда наверное помер. И вот я слышу эти слова.
     - Зачем? - я уже начал плакать.
     - Надо, - абсолютно спокойно ответил тот, что был с ножом.

сделано за 0.001 сек.