Было это годков пять назад. Задолжал мне один кооператор пару штук зеленых. С процентами, да с неустойкой, думаю, где-то до десяти тянуло, а сам разорился и платить не хотел. Пару раз откладывал, шкура, ну я ждал, ждал, а потом поехал к нему однажды вечером, думаю, все отдашь, что имеешь, а иначе я тебе покажу, как со мной игры такие играть.
     Ну, пришел, конечно, к нему. Тот дверь открыл, перепугался, я зашел в комнату, на диван сел.
     - Поговорить, - говорю, - надо бы.
     Сам пистолет свой вынул с глушителем, рядом положил. Тот как его увидел, задрожал, конечно, стал клястся, что нет пока денег, погоди, мол, пару недель еще. Только я песню эту уже слышал. Взял его за шкирку и говорю:
     - Ты, дорогой товарищ, что хочешь мне придумай, но я отсюда без денег не уйду или пристрелю тебя как собаку.
     У него слезы:
     - Подожди, - говорит, - я попытаюсь.
     Стал дружкам своим звонить, умолять кого-то, только дураков-то нет, на десять зеленых штук раскошеливаться. Я сижу, должничок мой водки приволок, закуски, чтобы я не сильно злился, а сам все еще крутится, пытается выход найти. Тут я гляжу, на стене портрет висит, мордашка молодая да веселая.
     - Что, - спрашиваю, - дочка?
     - Да, - отвечает тот, - Леночка.
     Я покумекал маленько, все равно с дурака взять нечего и говорю ему:
     - В общем так, согласен долг твой натурой принять.
     У того глаза на лоб полезли:
     - Как натурой?
     - Да не тебя трахать буду, не бойся, ты мне, старый перец без надобности, а дочку твою опробировать я не прочь.
     Тот кинулся ко мне:
     - Ни за что, - кричит, - только через мой труп.
     Я ухмыльнулся, пистолет на него навел:
     - Труп, - говорю, - это мы запросто устроить можем.
     А у него коленки-то и подкосились, как в глаза смерти взглянул, задрожал весь, на колени упал, заплакал. Дрянь мужичишка.
     - Хорошо, - говорит, - согласен. Только ты ей больно не делай, она еще девочка.
     - Зови, - говорю, - дочку, там посмотрим.
     Пошли мы с ним в дальнюю комнату, дом-то у него большой, старый, дедовский наверное. Открыл он дверь, свет включил, а там на кровати деваха спит. Подошел, разбудил ее: «вставай Леночка». Та спросоня глаза открыла осоловевшие, ничего не поймет. А мужик ее тянет с собой в комнату. Вышла она в ночнухе. Ничего себе девочка, думаю, грудастая я тебе дам, жопа тоже крепкая, сильная. В самом соку деваха, только годков, правда, видно немного.
     Пришли мы в комнату, она на меня смотрела сначала, ничего понять не могла, а потом все же зырьки продрала и начала соображать потихоньку, что что-то тут не так. Папашка весь перепуганый, заплаканый, дрожит, а рядом бугай с пистолетом стоит.
     - Садись, - говорю, - Леночка, слушай.
     Та, вроде как дернулась, но я ее к дивану придавил, успокоил.
     - Папашка твой, - говорю, - продал тебя мне за долги, так что ты со мной теперь пойдешь.
     Она как вскинулась – как?
     - А вот так, - говорю, - ты не бойся, не на совсем, конечно, так, на пару недель. Поживешь у меня, ну, потрахаемся, конечно за милую душу. - И заржал.
     Девчонка не поверила должно быть, глаза то на папашку, то на меня переводит. А тот ей в глаза не смотрит, отворачивается. А на мне и так все написано. Тут она вскочит и бежать. Я ее за космы схватил, потом руками сжал, за сиськи ее схватил, она вся задергалась, а я поташил ее к дивану. Мужик на меня кинуться попытался, но я развернулся, дал ему в зубы, он полетел в другой угол и затих там. Подташил девку к дивану, силой кинул ее, ночнуху разодрал, груди ее вывалились и сама вся заголилась. Повалил ее с одной стороны задницей на валик, так что ноги только свешивались, руки назад завел и ремнем своим связал, куда, думаю, прикрутить? Тут увидел посреди дивана из под подушки петлю большую, за нее тянуть нужно, чтобы он разложился. К этой петле и привязал. Лежит девка, дергается, но особенно ей не развернуться.
     - Ох, - говорю, - аппетитная ты сучка, Леночка. Годков тебе сколько, а?
     Она молчит, ревет только как корова. Я ее за сиську схватил, сжал:
     - Когда спрашивают, отвечать надо.
     - Шестнадцать, - говорит.
     - Хорошая девочка, вот видишь, дядя добрый, - и присосался к соску ее, сначала к одному, потом к другому, языком их ласкаю, пока не напряглись и не стали столбиками красными. Потом отошел от нее, полюбовался и говорю мужику:
     - Вот что, друг, целку ей ты рвать будешь.
     Тот на меня ошалело так посмотрел, не понял.
     Я ему поясняю:
     - Давай, дядя, вставай, трахнуть дочку надо-то.
     Тот от меня руками отмахиваться стал, будто дух ему привиделся. Я подошел, поднял его за шкварник и говорю:
     - Значит так, если ты мне тут выпендриваться будешь, я тебя пристрелю, а девку твою пистолетом оттрахаю, - и показываю ему свой пистолет с огромным глушителем накрученным. Он что-то замямлил, но кажется совсем уже перестал соображать что к чему.
     - Снимай, - говорю, - дядя, штаны.
     Он их снял.
     - Да и рубаху тоже, - говорю, - хоть и смотреть на тебя удовольствие небольшое, но мешать не будет.
     Разделся он совсем, дрожит весь, а хуй его висит между ног, скукоженный. Ничего, думаю, время у меня есть. Подошел к девахе, за ноги ее схатил, в стороны раздвинул, задница на валике лежит, оттого все хозяйство вверх смотрит. Хороша...
     - Вставай, - говорю мужику, - на колени, лижи девочку.
     Тот ей между ног опустился, и стал в пизду тыкаться.
     - Не так, - говорю, - дядя, ноги ее руками держи, а сам язычком работай, по щелке, вверх-вниз, да сильнее прижимайся.
     Стал он ее вылизывать, язык высунул, губки ей раздвигает, то клитор щекочет, то в дырку язык заталкивает. Девка от этого совсем глаза закатила, дрожать начала, но видно, что забирать ее стало.
     - Что, - спрашиваю, - потекла сучка?
     Мужик головой качает, нет, мол, а сам продолжает наяривать. Кажется и ему такая игра по вкусу пришлась, стал его хуй подниматься.
     - Давай, - говорю, - дядя, продолжай.
     А сам сбоку опустился, стал сиськи девахе мять, потом не выдержал, присосался к губам, язык ей между зубов всунул, и давай толкать туда сюда. Чувствую, что мой-то тоже встал уже, оторвался я, не время еще. И мужик вдруг оторвался, передохнуть.
     - Куда? – говорю. Схватил его за голову, сильнее вдавил, - Работай, отрабатывай должок-то.
     Языком снизу вверх по щели ведет, губы ее красные совсем в разные стороны, и вверх по торчащему секелю, сосет его. Девка от этого аж задохнулась, ногами голову его сжала, но я ноги ее развел, смотреть не удобно.
     Стала она свои соки пускать, рожа у папашки мокрая, блестит вся, а хуй уже во весь рост стоит и колышится, ничего, инструментом он не обижен оказался.
     - Ну, давай, папаша, - говорю ему, - хватит лизаться, пора пробу брать. - И заржал.
     Встал он, слегка ноги согнул,  чтобы член между ног ее оказался, и начал вводить потихоньку. Тут девка очнулась, поняла, что сладость кончилась, пора и делом заняться. Задрыгалась, заверещала. Но он ее крепко за ноги держит, головку уже ввел, а дальше трудно ему, а может боиться. Тут я к нему сзади подошел, да как пну коленом под зад, он в нее по яйца и врезался, даже охнул. Девка закричала, но вошел он мягко, видно мокрая здорово она была. Начал он ее дрючить. Я рядом стою, командую. Свои штаны тоже стянул, потому как они разорваться уже готовы были, хуй мой вверх смотрит, ебли просит, но я держусь, видом любуюсь.
     - Быстрее, - говорю, - быстрее, – он наяривает, как покраснел совсем я говорю, - Стоп, не двигайся, - он передохнул, чтобы семя не сбрасывать.
     - Теперь, - говорю, - потихоньку вытаскивай его, потихоньку, а теперь до конца резко.
     Он как толкнет, яйца о жопу девке ударились.
     - И опять, - говорю, - потихоньку.
     А потом опять темп наращивает. Минут двадцать он ее трахал, девка совсем уже разомлела, глаза закатывает, передком подмахивает, кончить хочет. Ну думаю, больше я не смогу.
     - Давай, - говорю, - отец, до победного конца.
     Он ее за ноги схватил, зарычал, потом до сисек добрался, мнет их, а сам сверху вниз до упора накачивает. Только долго у него не получилось, засадил последний раз и кончать стал, весь аж изогнулся, зубами заскрипел, да стал поливать ее изнутри. Потом отвалился и на пол упал. У девки между ног течет малофья, да кровь по ногам сбегает. Думаю, нет, в эту дырку я сейчас не пойду, будет она у меня сосать.
     Отвязал ее от дивана, та раскорякой поднялась, куда идти не знает. А я сел, ноги расставил, хуй мой вверх торчит деревянный совсем.
     - Иди, - говорю, - сюда, деточка, смотри соска какая у дяди.
     На колени ее опустил, за уши взял и тяну к себе. Член ей в морду тычется, а она отворачивается. Я ее за затылок пригнул: «Открой рот, сука». Не хочет брать. За волосы ее потянул наверх, с силой дернул, у нее из глаз слезы брызнули.
     - Открой рот, хуже будет.
     Поняла она, что шутки плохи, рот раскрыла, стала на конец насаживаться. Нет, думаю, так не пойдет. Плотнее кочерыжку ее схватил, да давай ее сам насаживать. Глубже, глубже. Ух... хорошо. Я сильнее в нее пихаю, зубами скриплю.
     - Языком стерва, работай, языком.
     Она пыхтит, задыхается, но чувствую поняла, что от нее требуют, языком давай водить, лизать, крутить. Я аж весь задрожал и хочется эту шлюху еще глубже иметь, чтоб до горла достать. Глаза приоткрыл, вижу как она на мне ходит, волосы растрепались, а боковым зрением мужика углядел, тот вроде уже совсем оклемался. Я ему говорю:
     - Нука сунь ей в пизду пару пальцев, да поработай там.
     Он послушно к ней сзади подполз, три пальца всунул и стал там ковырять. Она от этого уже сама без моей помощи хуй мой заглатывать стала, да еще сосет стерва, да языком лижет. Я назад откинулся, о спинку диванную оперся и чувствую, все, маманя, приехали, сейчас взорвусь. Как начал спускать, она назад дернулась, но я опять ее с силой прижал, так что она на члене повисла и брызгаю ей в горло толчками.
     Погодя собрал я девочку, в машину посадил и поехали мы ко мне на квартиру. А я все думаю, трахать-то ее неплохо, да вот только дивидендов мне от этого шиш с маслом, разве что на шлюх не тратиться. Посмотрел на нее сбоку, а девка совсем от пережитого замлела, голову набок склонила и спит. Э.., говорю себе, а ведь денежки ты мне отработаешь, Леночка, потреплят тебя мужички, вот и заработаешь. Усмехнулся. Идейка-то правильная. Всю дорогу обдумывал что и как и все больше мне идеи мои нравились.
     Приехали ко мне на квартиру, она большая, четырехкомнатная, недавно купил. Отправил девку в ванну мыться, а сам дружкам звонить стал. Сказал, что шлюху себе завел, по пятьдесят зеленых трах. Пускай везут фраеров, проценты, конечно, отстегну. Пошел в комнату, стал траходром готовить. Кровать большую раскрыл, так думаю, сюда положу ее, первое время кобелиться будет, так что, привязать придется. Приготовил и это, а потом увидел видеокамеру свою, недавно купленную. Думаю, во, так я тут еще заработать могу, стал ее на штативе прилаживать, чтобы кровать видно было.
     Потом позвонил Толику, сказал, чтобы свои две камеры тащил, я бизнес придумал. Пошел к девке в ванную. Она уж вытирается, жопу свою белую оттопырила. Меня увидела, стала прикрываться.
     - Ничего, ничего, - говорю, - меня что стыдиться, нам еще с тобой столько времени вместе жить.
     Так и не дал ей одежды, отправил в маленькую комнату спать, запер и сам завалился дрыхнуть. Всю ночь, считай, проволтынился. Часов в двенадцать дня позвонил Сашка, сказал, что везет компанию ко мне, чтобы девку приготовил.
     Я пошел, разбудил ее, в душ отправил, а сам на кухне колдовать начал. Есть у меня травка настоянная, за большие деньги купил. Когда девок гулять везем, по капле им в водку льем. Они потом сучки сумасшедшими становятся, ебутся до полусмерти.
     Пришла девка моя, сиськами трясет, жопой вертит, сама вроде прикрыться хочет.
     - Иди, - говорю ей, - садись.
     Посадил на колени, водочки дал с капелькой, закуски. Она выпила, поела чего-то, а я груди ее глажу, да промеж ног руку засовываю. Хуй мой опять колом стоит из трусов просится. Чувствую, потекла она, то ли сама раззадорилась, то ли от травки моей. Хорошо.
     Пошли в спальню, положил ее на кровать, сам сбоку пристроился, вожу членом по телу ее, вижу как вздрагивает, к подбородку подвел, она ртом схватить хочет, а сама ноги уже раздвинула, видать чешется. Повернул я ее задом, положил на край кровати, пристроился и оттрахал от души. Она по кровати едет, стонет, руками в простынь вцепилась, а я засаживаю по яйца, сильнее, сильнее... Люблю утреннюю еблю, силы еще девать некуда.
     Как закончил, она вся взмокла, лежит не шевелится. Я полежал немного, в себя пришел, а потом перевернул ее обратно на спину, и стал руки к спинке кроватной прикручивать. Она дернулась:
     - Зачем? Я тебе и так дам.
     Я заржал:
     - Знаю, что дашь, куда ты денешься.
     Потом отошел, стал видеокамеру примеривать. Все, хорошо, установил так, что видно ее всю, да если кто шуровать в ней начнет, то и его по пояс.
     Пришел Толик, принес еще две камеры, я ему кратко все рассказал. Он одобрил. Установили мы камеры, одну в голове, на пизду сверху направленную, а вторую напротив, чтобы из под ног снимать. Зарядили кассеты и решили пробу снять.
     Одним словом, Толик пристоился к шлюшке,  выебал ее как положено, а я камеры подкручивал, фокусировал. Одна сиськи ее снимает трясущиеся, да толин живот. Другая – дырку ее, где хуй ходуном ходит. Ну, а третья – так сказать, общий вид. Потом мы на кухню пошли, выпили, стали гостей ждать.
     Сашка их привел, шестерых дядек жирных да волосатых. Черные какие-то, может грузины, а может азеры. Пошли они на девочку взглянуть, языками зацокали, увидели ее распластанную. Спросили про камеры, мы сказали, все путем, камеры лиц не снимают, только девку и хуи ваши, но вам-то их показать не стыдно. Они заржали, сказали, сделаешь нам копии потом. Заплатили по таксе и пошла для Леночки новая жизнь.
     Трахали ее беспощадно, сколько людей за день пропускал, даже не помню. Только приходил, кассеты в камерах менял, да когда никого не было, отвязывал ее, вел в туалет, поливал в душе, кормил чем-то, опять же - капелек давал и снова в бой. Она совсем понимать происходящее перестала, могла от усталости прямо под мужиком заснуть. Глаза откроет – хуй пизду мнет, другой раз откроет – в задницу ей наяривают.

сделано за 0.005 сек.