Разумеется, не библиотека и не вечерний моцион занимали все мысли кардинала. Его маленькая девочка, его шалунья не выходила из головы старого плута. Сначала он заглянул в комнату Чезаре. Там ярко горели свечи, а сам он лежал на кровати и отрешенно смотрел в потолок.
     - Очень много думаешь,, сынок. Лучше поспи. На рассвете нас ждет охота.
     - Да, папа, я как раз об этом думал.
     Врешь, подумал кардинал, ты совсем о ней забыл. Ты мечтал о нежных грудях своей сестры, ты еще во власти Первого грехопадения. Он поцеловал Чезаре в лоб, задул свечи и вышел.
     Комната Лукреции находилась в дальнем конце коридора. Родриго не мог унять сердце, так учащенно оно забилось. Невольная дрожь пробежала в предвкушении наслаждения. Старец еще не знал, как его достигнет, но не сомневался, что сегодня ночью свое возьмет. Он осторожно открыл дверь. Здесь тоже горели свечи, но кровать была пуста. Лукреция сидела на стуле у окна в тонкой ночной рубашке. Неожиданный звук шагов заставил ее вздрогнуть.
     - О, папа, я не слышала, как ты вошел.
     - Почему ты не спишь? Мешают звезды?
     - Такая прелестная ночь, папа, птицы сошли с ума, поют, не умолкая. Посмотри, как загадочны деревья в темноте.
     Они стояли рядом возле распахнутого окна. Волнение кардинала усилилось. Боже, да он робеет, как мальчишка. Собравшись с духом, он обнял дочь, девочка прижалась к отцу. Интересно, что она чувствует после близости с братом? Если до сегодняшнего дня она вела себя все более женственно по отношению к отцу, то сейчас, возможно, ее новый опыт отрежет путь всему и всем, кроме Чезаре.
     - Ты приятно провела день? - ему удалось сохранить спокойствие в голосе.
     - Очень! У меня был чудесный день, папа.
     - Чезаре хорошо вел себя с тобой? Она внимательно посмотрела на отца, стараясь разгадать смысл этого странного вопроса.
     - Он всегда относится ко мне хорошо, папа. Иногда я думаю, он бы умер ради меня.
     - Очень романтичная идея, милочка. А ты бы умерла за него?
     - Возможно, папа. Он просто прелесть.
     - Ничего, дорогая, со временем ты научишься восхищаться не только своим братом.
     - Но, папа, я тебя люблю не меньше, чем Чезаре, -она в безотчетном порыве сжала руки отца и поцеловала его в щеку.
     - Мышонок, ты иногда мне кажешься такой взрослой!
     - А я часто чувствую себя намного старше, чем Чезаре. Святой отец рассмеялся.
     - Ладно, пора спать. Давай я отнесу тебя в кровать. С этими словами он подхватил ее за бедра и вдруг как бы случайно коснулся интимного места.
     - О, папа! - вскрикнула Лукреция. А потом добавила, залившись румянцем:
     - Я думала, ты меня уронишь.
     - Уронить тебя? - он шутливо округлил глаза. - Разве я могу уронить свою прекрасную дочь?
     Родриго продолжал ласкать девочку, с каждым движением его рука становилась все увереннее. Девочка откинула голову. На ее губах блуждала улыбка. Тебе нравится, я тебя возбудил, думал он. Еще немного, и ты будешь моей, красавица.
     - Раз-два, раз-два! - вскрикивал падре, весело кружась, поднимая и опуская свое сокровище. Внезапно его рука ощутила влагу и заскользила легче. Наступил миг, когда в притворстве более не было нужды. Правда, он хотел видеть реакцию дочери. Положив ее на кровать, он выпрямился показывая всем видом, что уходит.
     - Поцелуй меня на ночь, папа, - дрожащим голосом прошептала Лукреция.
     Не успел он склониться над ее прелестным лицом, как девочка обхватила его шею и "притянула к себе. Родриго исцеловал ее в губы, и это был уже не поцелуй отца и дочери, как раньше. Он притворился, что потерял равновесие, и упал на постель рядом с ней. Лукреция снова поцеловала отца и звонко рассмеялась.
     - Ах ты, маленькая распутница - сказал он с легкой укоризной.
     - Почему распутница, папа?
     - Я видел, что вы делали с Чезаре сегодня у пруда, -ответил он. - Будь я другим отцом, немедленно отослал бы тебя в монастырь.
     Краска стыда залила лицо девочки, но спокойный голос отца придал ей уверенности.
     - А ты не был против, папа? Это было очень грешно?
     - Очень грешно в глазах мира. Но не в глазах твоего отца.
     - Папа, поцелуй меня еще раз, и спокойной ночи. Нет уж, спокойной может быть любая ночь, но только не эта, подумал святой отец. Родриго крепко поцеловал дочь, потом протолкнул язык в ее рот. Она схватила его губами, и Родриго почувствовал, как ее мягкий, влажный язык проскользнул в его рот. Она двигала им, как кобра, вдыхая в него свою страсть. Она сосала его язык, ласкала руками голову, шею. Его руки тоже знали Свое дело-Кончиками пальцев он нежно пощипывал ее, пока заветное место не стало влажным. Потом он нашел маленький отросток, о котором Чезаре не знал. Мальчишке надо об этом сказать, подумал падре. Он нежно водил пальцем по островку чувственности, ощущая, что тот увеличивается, твердеет. Лукреция начала стонать, извиваясь всем телом. "О, папа, папа!" - повторяла она и в исступлении толкала язык в его рот. Он быстро схватил рубашку свободной рукой и потянул ее вверх, обнажив мягкую округлость живота и бедер, холмики грудей с торчащими сосками.
     - Ты красавица! - воскликнул он. -Ты моя красавица!
     Кардинал с безумной страстью юноши стал целовать ее всю от шеи до паха. Затем раздвинул бедра лысой головой и начал лизать ее. Лукреция в невыносимом экстазе издавала сладострастные стоны, конвульсивно сжимая его голову своими бедрами.
     Кардинал сорвал с девочки рубашку и лихорадочно сбросил свои одежды. Голый, он повернулся к кровати и увидел широко раскрытые глаза дочери. Хотя бы малышка от страха не выбежала из комнаты, подумал падре. Но эта мысль мгновенно улетучилась, когда Родриго заметил, что девочка, как зачарованная, устремила взгляд на его восставшую плоть.
     - О, папа, это намного больше, чем у Чезаре. Я боюсь, - прошептала она.
     - Не беспокойся, милая, он грозен только с виду. Ты полностью ему подходишь.
     Он пробежал губами по шее девочки и сунул язык ей в ухо, щекотал, пока она не задрожала от избытка чувств и не обняла его за шею. Кардинал не спешил. Опытный соблазнитель, он постепенно готовил свою дочь к решающему моменту...
     - Лукреция, радость моя, - прошептал он. - Теперь я дам тебе истинное наслаждение. - О, папа, я так этого хочу!
     - Сейчас, сейчас, моя милая.
     Он сначала нежно, как поцелуем, коснулся ее сокровища, потом чуть раздвинул створки раковины, не пытаясь проникнуть глубже. Но даже этого усилия было достаточно, чтобы Лукреция издала испуганный вопль:
     - Мне больно, больно!
     - Я сделаю это нежно, милая, - сказал он. - Немножечко потерпи.
     Он сунул язык ей в рот, начал лизать ее губы, она ответила тем же. Он входил в нее осторожно, с каждым толчком углубляя проникновение. Это была просто пытка -держать своего молодца на коротком поводке. Им стало жарко, он ощутил пот у нее на груди и под мышками. Я скоро в ней кончу, подумал он, и тут же непроизвольно сделал глубокий удар. Она дико закричала от боли, но Родриго уже не мог совладать с собой.
     - Скоро все пройдет, все пройдет, - исступленно шептал он, приникая губами к уху дочери.
     - О, так больно, папа! - Лукреции казалось, что эта пытка никогда не кончится. Громадный стержень, разрывая ее, влезал все глубже и глубже,
     Она закрыла глаза, пытаясь остановить слезы, и закусила губу от невыносимой боли. Неужели так бывает с женщинами, когда они рожают ребенка? Она не будет рожать. Никогда!
     А кардинал был невменяем. Огонь страсти пожирал его все сильнее, с губ срывались неприличные слова. Предвкушение близости взрыва искажало его лицо.
     - О, какое наслаждение, - задыхаясь, повторял он. Дочка, ты лучшая из всех женщин, которых я знал.
     - Папа, мне тоже стало лучше. Еще минуту назад это казалось невозможным -я умирала от боли.
     "Боже, ты услышал меня!" - кардинал был вне себя от восторга. Ее слова отозвались в душе волной нежности и вместе? с тем странным, садистским порывом, который заставил его резким толчком вонзить копье до предела. Лукреция ахнула - то ли от наслаждения, то ли от неожиданного шока.
     - О, Лукреция, моя любовь! - застонал он и обрушился в нее весь со страшной силой. Все исчезло у него перед глазами. Сквозь огонь и ярость чувств Родриго лишь смутно ощущал податливое прекрасное тело дочери, лежащей под ним. Лукреции казалось, будто тысячи демонов насилуют ее со всех сторон. И в этот миг она почувствовала, как горячие струи брызнули в нее, усилив наслаждение. Она ждала нового толчка, но отец, прерывисто дыша, откинулся в полном изнеможении.
     - Ты быстро учишься, дочка, - сказал он. - Прости меня, иссяк, как галерный гребец. Тебе было очень больно, милая?
     - Да, папа, но боль уже прошла, я счастлива. Она благодарно потерлась щекой о его подбородок, и падре вздрогнул от нежного прикосновения горячей женской руки. Притихший зверек снова ожил. Лукреция взяла его в руку и держала осторожно, как птицу.
     - Умница, поласкай его, - сказал с улыбкой кардинал. Лукреция осмелела, все больше возбуждаясь. Ее пальчики двигались живо, словно играя на кларнете. Кардинал осыпал ее поцелуями, спускаясь с холмиков в долину. Лукреция в ответном порыве прикоснулась губами к волосатой груди, стала покусывать соски. Родриго подтолкнул ее вниз. Она все поняла и взяла мягкими губами окрепший стебель. Ах, как ласкали слух кардинала эти возбуждающие всхлипы... Старец изнемогал от наслаждения. Искусные линии нежной спины без единого пятнышка, плавно переходящие в полные ягодицы, роскошные бедра усиливали страсть. Родриго жаждал прижаться к ним, ласкать их, но не мог дотянуться. Он отстранил её и повёрнул к себе спиной. Это был новый, еще неизведанный поворот в их сумасшедшей забаве. Она стояла перед ним на коленях, как жертвенный ягненок в ожидании смертельного удара. А он пальцами раскрыл бутон и с дрожью невероятного желания опять пронзил ее. Лукреция застонала от сладостной боли. Каждый толчок заставлял ее стонать, извиваться, выворачиваться наизнанку. Казалось, этой сладкой пытке не будет конца. Почти теряя сознание, она вдруг почувствовала внутри себя обжигающий взрыв, снежный обвал, приятный и ужасный, невыносимый и желанный, молниеносный и бесконечный. Она закричала и судорожно прижалась к отцу, страстно его лю бя, любя это чувство и страшась его.
     Кардинал усилил атаку, заставляя свою жертву кричать в экстазе снова и снова, пока сам не заскрипел зубами и не забился в конвульсиях.
     ...Лукреция отдыхала, разметав волосы по подушке. Приходил в себя и ее немолодой любовник. Но он вспомнил, что все в доме спят, и решил, что у него достаточно времени, чтобы показать своей девочке кое-что еще.


     Глава 3

     Кардинал Родриго сидел за большим столом в библиотеке и размышлял о будущем. Он вспоминал о Каликсте, который положил начало процветанию семейства. Дон Альфонсо де Борхе, как он именовался до восхождения на святой престол, был замечательным стариком, и Родриго считал себя обязанным ему своей карьерой. Теперь смысл жизни заключался в том, чтобы вернуть престол семье. Многие кардиналы ненавидели его, но он был уверен, что сможет завоевать их расположение деньгами или поместьями. Единственным препятствием был Иннокентий III, который упорно цеплялся за свою увядающую жизнь. Однажды он уже разочаровал кардинала неожиданным выздоровлением, хотя все считали, что он не выкарабкается из лап костлявой.
     Под его летаргическим правлением церковь начала терять силу, которой достигла при его предшественнике Сикстии IV, это и приводило в ярость кардинала Родриго - скорее всего ему придется восстанавливать влияние церкви. Если придется! Ведь он открыто признал своих детей, дав врагам возможность для раздувания скандала. Как будто он один имеет семь незаконнорожденных детей!
     Кардинал машинально листал страницы книги, находясь во власти воображения. Став первым среди первых, он немедленно создаст сеть союзов, которые увеличат силу воинства святого престола, учредит посты новых кардиналов со своими людьми, заставит чванливых баронов платить налоги, о которых они уже давно забыли. Он очистит Рим от беззакония, разбоев и грабежей, он разбудит надежду в сердцах простых людей... Как упоительны мечты о власти! Словно свод небесный, не знают они меры и границ. Папский престол близок, почти осязаем. Осталось лишь убрать с дороги одряхлевшего маразматика - папу. Кардинал давно искал возможность покончить с Иннокентием, но все неудачно. Сам папа и его ближайшее окружение имели поразительное чутье на опасность и ловко избегали расставленных капканов. Однако на сей раз кардинал решил воспользоваться похотливостью Иннокентия. То, что теперь его не посещают куртизанки, объяснялось только одним: старец боится фатального удара в результате полового акта. Но он, как смертник от петли, никуда не денется, если его соблазнить.
     Несколько часов спустя Родриго с визитом вежливости оказался в покоях папы в Ватикане. Хозяин был настолько плох, что даже не смог встать с кровати. Правда, он нашел в себе силы приподнять руку для приветствия, и улыбнуться.
     - Мой дорогой кардинал, я счастлив сказать вам, что сегодня чувствую себя намного лучше.
     - Очень приятная новость, Ваше святейшество. С божьей помощью вы скоро окрепнете и будете с нами и телом, и духом.
     - Вы так добры. Пусть сбудутся наши надежды! Кардинал сообщил папе последние церковные новости, рассказал о депешах из посольств, особенно от короля Франции, который вздумал заполучить Неаполь. Какой шутник! Завершилась встреча скандальной хроникой, ее папа особенно любил слушать, хотя делал вид, что мало интересуется анекдотами.
     - Это, кажется, все, с чем я пришел. Буду молиться о вашем здоровье.
     - Уже возле двери, словно что-то вспомнив, кардинал добавил:
     - Кстати, Ваше, святейшество, у меня недавно племянница гостила на каникулах. Очень красивая девушка. Она умоляла о вашей аудиенции. Эта кроткая юная душа мечтает хотя бы прикоснуться к ножке вашей кровати, ибо для нее вы воплощаете все великое и божественное.
     Глаза у старца оживились.
     - Речь идет о девственнице, ей лишь одиннадцать лет, но ум и тело, как у взрослой женщины, - кардинал умело подливал масло в огонь. - Она так увлечена духовностью Вашего святейшества, что сказала мне: "Захочет он - я пойду в монастырь, захочет - утону в бездне похоти, послушно исполню любую его волю". Я даже опасаюсь, как бы столь пылкая страсть не повредила юному созданию.
     Папа привстал, опираясь на подушки. Приманка, похоже, его заинтересовала,
     - Это поистине дитя Господа. Вы не преувеличиваете, дорогой мой, она действительно выглядит женщиной в таком нежном возрасте?
     - Скромность не дозволяет описать все ее прелести, - ответил кардинал. - Елена Троянская, полагаю, признала бы ее ровней.
     - Ну, уж это вы слишком, - хохотнул папа. - Впрочем, я бы хотел ее видеть.
     - Я свяжусь с девочкой. Через несколько дней она будет в Риме.
     - Превосходно, - пробормотал папа. - Назовите мне имя этого ребенка.
     - Ее зовут Лукреция, Ваше святейшество.


     Глава 4

     Тем временем Лукреция и ее младший брат Джифредо направлялись к месту своей учебы во дворец Орсини, Монте-Джордано, в сопровождении слуг и вооруженных охранников, ибо дороги были опасными, особенно к ночи. Джифредо был почти на два года моложе сестры. Судьба успела преподнести ему серьезное испьггание. Несколько лет назад, когда мальчик впервые сел на лошадь, она вдруг неожиданно рванулась и понеслась вскачь. Бледный как смерть, Джифредо успел схватиться за уздечку, и целых пять минут жизнь его висела на волоске, пока наставник не догнал обезумевшее животное.
     Подобно брату и сестре, мальчик выглядел старше своих лет благодаря занятиям борьбой, плаванием и стрельбой из лука. Характер тоже сформировался крепкий, решительный.
     Лукреция оглянулась на брата и приветливо улыбнулась. Он был похож на Чезаре, хотя нос был у него резче вздернут и волосы имели рыжеватый оттенок. При мысли о Чезаре в ней снова вспыхнуло желание, и она подумала, как это было бы с Джифредо. Конечно, он моложе, но выглядит уже мужчиной. Сладкие воспоминания о событиях последних дней вызвали дрожь во всем. теле. Уже в сумерках, изрядно устав, она пересела на лошадь Джифредо. Начальник охраны помог ей сесть впереди брата и приказал зажечь фонари. Сразу обозначились длинные, нечеткие тени на дороге. Лучи отражались на лицах всадников, отсвечивались на мечах стражи.
     Лукреция оправила широкую юбку. Она не надела нижнего белья и сейчас ощущала удовольствие от прикосновения к прохладной коже седла. Джифредо покровительственно держал ее одной рукой за талию, а другой сжимал поводья.
     Милый мальчик, если бы он знал, что с ним случилось! Лукреция снова и снова пыталась представить, как она выглядела, стоя перед отцом на четвереньках, как он смог сокрушить ее своим могучим тараном. И каким восторгом все это закончилось! Теперь, когда Лукреция видела, целовала и ощущала в себе это орудие сладкой пытки, она поняла, что хочет его постоянно. Если бы они с Джифредо были одни, она заставила бы его спешиться и овладеть ею прямо здесь, на поле у дороги.
     И вдруг счастливая догадка озарила лицо юной греховодницы. А что теперь может им помешать? Ведь их ничто не разделяет с Джифредо - они сидят в одном седле, она даже чувствует ягодицами при каждом движении лошади то место, где прячется его дротик. Теперь надо убрать лишь разделяющую их преграду ...
     Она приподняла сзади юбку, плотнее прижалась к бедрам брата и сразу ощутила маленькое, но явное уплотнение. "Ну, дружок, - подумала она, - ты скоро узнаешь, как приятно обладать своей сестрой". Длинная юбка прикрывала и его ноги, поэтому их сближение не было заметно. Зато с каждым шагом лошади Лукреция удобнее устраивалась на коленях брата, добиваясь все более приятного ощущения,
     Джифредо сильнее прижал ее к себе, не совсем понимая, что происходит. Ясно было одно: проказница-сестра умышленно накинула юбку на его нога, и он чувствовал, что юбка - единственное прикрытие ее наготы. Джифредо смущенно огляделся вокруг. При тусклом свете фонарей всадники-призраки спокойно покачивались в седлах и, казалось, мечтали лишь об одном - поскорее выпить и завалиться спать. А Лукреция не обращала внимания на охранников, она поглаживала ногу брата, медленно двигаясь вверх, пока пальцы не остановились на его стебельке. Эта ласка вызвала в нем шок, подобный грозовому разряду, и он невольно отодвинулся. Она не убрала руку и продолжала его ласкать, вызывая возбуждение, которое мальчик не мог сдержать. Он был близок к обмороку. Ведь раньше он даже не испытывал желания мастурбации, о которой слышал от сверстников, даже боялся его, как чего-то ужасного. А тут его красивая сестра, сама Лукреция, повернулась к нему и прошептала:
     - Сунь его в меня.
     Джифредо замер от неожиданности, залившись краской стыда, и прошептал:
     - Ничего не получится. Нас увидят.
     - Не бойся, никто на тебя не смотрит. Я прилягу на гриву лошади и притворюсь, что сплю.
     -Но мои одежды...
     - Разрежь штаны ножом. Как только приедем, ты их выбросишь и наденешь в темноте другие.
     Сердце Джифредо колотилось от волнения. Невероятная ситуация - делать такое впервые и на лошади, в толпе вооруженных людей! Но сестра сама предложила это, ее уверенность была заразительной, и он не мог оплошать.
     - Быстрее! - прошептала Лукреция.
     Джифредо осторожно вынул маленький кинжал, инкрустированный драгоценными камнями, и быстро резанул ткань. Затем придвинулся к Лукреции, которая нетерпеливо ерзала в седле.
     -О боже, сейчас, сейчас, потерпи! - пробормотала она, чувствуя, что брат уже вне себя от возбуждения. Лукреция положила голову на гриву лошади. Эта поза наполовину открыла доступ к ней. Однако Джифредо чувствовал себя неловко, не зная, что делать дальше. Он, как слепой щенок, все сильнее тыкался в нее и не мог найти нужного места. Лукреция терпеливо ждала, когда он нащупает гнездышко. Вдруг она дернулась, и юный всадник почувствовал, что попал в маленькую упругую западню, которая сжала его, словно тисками. В бешеном возбуждении он вдавился в упругую плоть, с восторгом ощущая пьянящую сладость запретного плода. Ему было скорее больно, чем приятно. Словно миллионы острых булавок впились в его нежную кожу, но эта боль была возбуждающей, чудесной. Не осознавая свою ошибку, он все глубже проникал в тесную гавань. Лукреция просто не успела сказать ему, что на пути к цели он попал не в ту дверь. Однако упорная атака брата и новизна ощущений остановили ее. Она даже начала помогать ему, ритмично устремляясь навстречу толчкам, ловко подстраиваясь к легкому галопу лошади. С каждым мгновением наслаждение росло, Лукреция чувствовала, что вот-вот наступит желанный миг. И, зарывшись лицом в гриву лошади, она, наконец, ощутила его...

сделано за 0.0022 сек.