Я подбежал к физруку, что-то пробормотал ему про ушиб в коленке, пойду в класс, можно, ладно иди, он никогда мне не отказывал, зная, что на соревнованиях я отработаю втройне.
     Я быстро умылся и торопливо пошел в класс. Взглянув на часы, я отметил, что в моем распоряжении двадцать минут. Что можно сделать за это время?
     Я открыл дверь в наш класс. Сердце мое застучало тревожно и радостно.
     Лидка, склонившись, сидела за партой. Она даже не повернулась.
     Она была одна.
     Я неслышно подошел сзади и закрыл ей глаза ладонями. Она вздрогнула.
     - Ой, кто это?
     Я держал ее крепко.
     - Ой, ну, кто это?
     Я убрал ладони.
     - А, ты, - обрадовалась она.
     - Я, а ты думала кто?
     - Ничего не думала, испугалась просто.
     - Просто и муха не кусает, а все с умыслом, - пошутил я.
     - А тебя что, Герман прогнал с урока? - Герман это наш физрук.
     - Нет.
     - А что тогда? - она вдруг слегка покраснела.
     - На тебя захотел посмотреть, - я сел рядом за ее парту.
     - Посмотри, - она опять уткнулась носом в свою тетрадку.
     Я придвинулся к ней совсем близко, так, что коснулся коленом ее бедра.
     Она не отодвинулась.
     - Отчего у тебя такие ушки? - запел я.
     - Какие?
     - Розовые.
     - Не нравятся, не смотри.
     - Нравятся, - я осторожно положил ладонь на ее коленку.
     - Не балуйся, - прошептала она и столкнула мою руку.
     - Я и не балуюсь, - сказал я и снова положил ладонь на тоже место.
     Больше она меня не отталкивала.
     - Ты красивая, - сказал я.
     - Тебе же другие нравятся, - она подняла голову и встряхнула волосами.
     - С чего ты взяла?
     - На танцах все Тамарочку приглашаете.
     Действительно, позавчера на танцах я часто танцевал с Томкой.
     - Ты мне больше нравишься, но ты такая.. - я помолчал, здесь нужна была пауза.
     - Какая?
     - Неприступная.
     Теперь она покраснела по-настоящему. Я легонько погладил ее колено.
     - Не надо, - прошептала Лидка тихо и положила свою ладонь поверх моей.
     - Ну, Лидочка, ну, девочка, - я обнял ее за плечи, притянул к себе, пытаясь поцеловать в губы.
     - Пусти, ты с ума сошел, вдруг зайдет кто.
     - Люблю тебя, Лидочка, - я, наконец, поймал ее губы, и мы слились в нашем первом поцелуе, таком коротком, но таком сладком.
     - Ты что, ты совсем что ли, - бессвязно шептала она, отворачивая от меня свое лицо.
     Я сидел, не шевелясь, я по-прежнему держал ее за плечи правой рукой, левая покоилась на ее колене. Несколько секунд мы молчали.
     - Я не думал, что я тебе так неприятен.
     - С чего ты взял, что ты мне неприятен?
     Потомки! Я обращаюсь к вам! Помните, что в любой любовной дуэли есть так называемые ключевые фразы. Смотрите, как изящно я подвел ее к этому важному моменту. Я твердо и уверенно обнимаю ее одной рукой, моя другая рука нежно и, словно рассеяно, поглаживает ее колено, так, что пальцы то и дело исчезают под коричневой кромкой ее форменного школьного платья, я почти дышу ей в шею, но это лишь антураж к главному, а главное в том, что я одной игрой слов заставил ее признаться, что она ко мне неравнодушна, теперь лишь грубость и невежество могут разрушить мои дальнейшие планы.
     Но я не буду ни грубым, ни невежественным.
     - Лид, если я тебе хоть немного, ну, это... Ну, нравлюсь, что ли, то давай...
     - Что? - лицо ее стало совсем пунцовым.
     - Будем встречаться. У тебя ведь нет парня? - я вкладывал в голос всю страсть и покорность, на которую был способен.
     - Парня, может, и нет, но ты ведь на второй день сбежишь к Томочке?
     - Да нет, Лида, нет, ты что, мне не доверяешь?
     Я вновь стал искать ее губы, на этот раз она совсем не отворачивалась, я стал заваливать ее на спинку парты, мне безумно захотелось погладить ее ноги, но я победил себя, я сдержался и мысленно отправил похвалу самому себе, сейчас никак нельзя было спешить, нельзя было перегибать палку.
     На этот раз я целовал ее долго, я заметил, что она отвечает мне, мой язык скользнул между ее губ, она разжала зубы и, как предвестие всего последующего, я задвигал языком у нее во рту, туда-сюда, легко и нежно, туда-сюда, и еще раз, и еще.
     - Зачем ты так делаешь, - почти простонала она, на секунду оторвавшись от моих губ.
     - Потому что люблю тебя, разве тебе это не нравится? - прошептал я хрипло.
     - Не знаю, я так никогда не целовалась, - простодушно ответила она.
     - Лида, знаешь что? - произнес я через минуту.
     - Что?
     - Хочу попросить тебя об одном.
     - О чем?
     - Ну, если мы с тобой... То ты не позволяй другим трогать себя на переменке.
     - Я и не позволяю, - лицо ее вспыхнуло.
     - Вот и хорошо.
     - А ты к другим тоже не клейся, - прошептала она.
     - Конечно, ведь теперь у меня есть только ты.
     Я по хозяйски скользнул ладонью вверх по ее ногам, я стал снова целовать ее в губы, радостно отмечая, что она совсем не сопротивляется, дикое желание неожиданно пронзило меня, мои пальцы миновали верхнюю кромку чулка, гладкую ткань тонких штанишек, еще вверх и вот резинка, тут я ощущаю горячую кожу ее живота, мои пальцы-умнички знают свое дело, они проскальзывают под резинку и теперь вниз, но уже по глади ее раскаленного озера, вниз, о, что это за чудо, довольно густые заросли курчавых волосиков, да она уже совсем взрослая, мелькает в моем разгоряченном мозгу, ей, наконец, удается прервать наш поцелуй, она тесно сжимает ноги, пусти, не надо, не надо, она чуть не плачет, и я ее отпускаю.
     Из коридора послышался отдаленный, быстро приближающийся шум, урок физры закончился, наш веселый народец метелил в класс. Лидка торопливо приводила себя в порядок.
     - Ты хоть бы отвернулся, - прошептала она, пристегивая застежку чулка.
     Когда это я успел ее расстегнуть?
     - Ты ведь моя девушка, что тут такого? Давай помогу, - я протянул руку.
     - Перестань, лучше пересядь к себе, хочешь, чтоб нас засмеяли?
     Я еще раз чмокнул Лидку в щечку и пересел на свою парту, это в другом ряду и на две парты сзади.
     В следующую минуту дверь распахнулась, в класс ввалился Ванька и прямо с порога заорал:
     - Какого ты смылся, мы из-за тебя продули! - набросился он на меня.
     - Колено зашиб, - ответил я.
     - Колено, колено, - не мог угомониться Ванька, - продули два три!
     - Действительно, обидно, ведь выигрывали два ноль.
     Я что-то еще отвечал Ваньке, но сам украдкой посматривал на Лидку, она, словно, не замечала нас, знай, пописывала в тетради.
     С этого дня началась иная жизнь. Ничего не ведающие парни попытались было по-прежнему зажимать Лидку, но получили такой злобный отпор, что оторопели.
     - Лидка дерется, словно озверела, - пожаловался мне Игорь.
     На уроке я вдруг чувствовал на себе ее взгляд, я поднял голову и увидел, что она смотрит на меня, поставив на парту маленькое зеркальце.
     Я подмигивал ей, она улыбалась, показывала мне язык и зеркальце исчезало.
     Мне мучительно захотелось близости с ней.
     Я смотрел на ее спину и видел лишь застежку ее форменного, коричневого платья, мне хотелось только одного - расстегнуть ее, дальше будет лифчик, он тоже застегнут на спине, и его я сниму, я раздену ее, я буду долго целовать и гладить ее тело, вот она уже подо мной, отчего она вдруг стала так похожа на Женю?
     - Осипов, о чем мечтаем? - физик смотрит на меня, удивленно подняв брови.
     - О третьем законе Ньютона, Юрий Иванович.
     - О взаимном притяжении тел?
     - О нем, родимом.
     - Ну, иди к доске.
     Физик улыбается. Классный мужик.
     На переменках я теперь имел монопольное право прижимать Лидку к стенке, мы стояли друг против дружки, как мартовские кошки, мои руки были уперты в стены по обе стороны от Лидки, я не прикасался к ней, лишь иногда я немного сгибал ногу и толкал своим коленом ее коленку, она, смеясь, толкала меня обратно, она нагибалась, чтобы выскользнуть из кольца моих рук, но не тут-то было, да и она сама, видимо, не сильно хотела вырваться.
     Если бы уважаемые члены педсовета услышали, что я ей шептал при этом, меня бы в тот же день исключили из школы и из рядов нашего славного комсомола.
     - Лид, смотри, как у меня стоит.
     - Ты хам, - смеялась она.
     - Ты все же посмотри, это ведь на тебя.
     - Брюки порвутся, - прошептала она, скосив вниз глаза.
     - Лид, какого цвета у тебя трусики? - продолжал я нагло.
     - Никакого, - она краснела.
     - Что, забыла одеть, что ли?
     - Ага, забыла, - смеялась она.
     - А вот сейчас мы проверим, - я опускал руку, делая вид, что собираюсь задрать ее платье.
     Она хватала мою руку и между нами начиналась, сладкая, древняя борьба.
     К моему удивлению, глядя на нас, класс стал естественным образом разбиваться на пары, коллективные зажималки почти прекратились, зато теперь выяснилось, что в классе катастрофически не хватает углов, где бы могли тихо шептаться и жаться друг к другу определившиеся дуэты.
     Мы стали встречаться вечерами. Все проходило почти по одному сценарию.
     Я обнимал ее и увлекал в темноту школьного сада, там я почти насильно усаживал ее в траву, я расстегивал ее пальто, я целовал ее губы, лицо, мои руки не знали удержу, я заваливал ее назад, я гладил ее ноги, сминал кверху ее короткую юбку, нет, нет, шептала она, ну что ты, милая, хрипел я в ответ, ты ведь тоже хочешь, позволь мне, ты ведь моя, я пытался стаскивать с нее трусики, мне мешали резинки чулок, я начинал их расстегивать, пусти, я закричу, сердилась она, я наваливался на нее, я раздвигал ее ноги, мамочка, я боюсь, вскрикивала она и вдруг начинала плакать.
     Женских слез вынести я не мог. И я отпускал ее.
     - Перестань, не плачь, - говорил я ей.
     - Ты меня не любишь, - хныкала она, поправляя одежду.
     - Люблю! С чего ты взяла, что не люблю?
     - Любил бы, не делал бы так.
     - Как?
     - Сам знаешь, как.
     - Лидка, я хочу, чтоб ты стала моей.
     Она молчала, всхлипывая.
     - Лид, ты еще девочка? - шептал я, сжимая сквозь толстое платье ее грудь.
     Она молчала, только немного противилась моим рукам.
     - Ну, скажи, ты ведь еще ни с кем? - не унимался я.
     - Что "ни с кем"? - она явно злилась.
     - Ну, вот это, - я скользил рукой под ее юбку, гладил ее там.
     - "Это" - ни с кем, пусти, отстань, - она пыталась вырваться.
     - Лида, стань моей, ты не бойся, я буду осторожен, ведь если мы любим. друг друга, то это все равно должно случиться, не мучь меня и себя.
     - А я и не мучаюсь.
     - Неправда, тебе тоже хочется, ведь ты приходишь ко мне на свидания, неужели тебе не нравится, когда я тебя целую, ласкаю?
     Она молчала. Она вообще была неразговорчива.
     Руки мои не знали покоя, я гладил ее непрерывно, то там, то тут. Вскоре мне удалось запустить пальцы под резинку ее штанишек, я стал трогать ее там, потом самый смелый из пятерых братцев смог проскользнуть внутрь девичьего тела, совсем чуть-чуть, и это ее, видимо, очень возбудило, она сама двигалась на моем пальчике и сладострастно вздрагивала, а однажды громко застонала.

     - Лида, ты тоже хочешь, - шептал я убежденно, - только сказать стесняешься.
     - Я не знаю, - сказала она, с трудом переводя дыхание.
     - Лида, ты не бойся, больно только первый раз и совсем немного.
     - А ты откуда знаешь? - голос ее вдруг стал суровым.
     Черт, зачем я это сказал?
     - В книжках пишут, Лидочка.
     - В каких таких?
     - Ну, есть у меня.
     - Принеси почитать.
     - Завтра же принесу.
     Я нес ей Бунина - седьмой том, нес Золя, нес Мопассана.
     Следующий этап наступил поразительно быстро. Спасибо классикам.
     Недели через две, все так же держа ее между упертыми в стенку руками, я неожиданно для самого себя произнес
     - Лид, приходи ко мне.
     - Куда? - озорно улыбнулась она.
     - Домой, куда еще.
     - Зачем?
     - Так, посидим, музыку послушаем, побалуемся.
     Я, подлец, последний глагол использовал специально, ежу ведь понятно, что посидим, послушаем - это одно, а побалуемся, это, извините, совсем другое.
     Она отвела глаза в сторону, посмотрела в окно. И ответила. Я чуть не упал.
     - Назначь время, - сказала она тихо.
     - Завтра в девять, - мое сердце едва не выскакивало из груди.
     - Хорошо, - ответила она.
     Бог мой, я боялся только одного, чтобы был нормальный день, чтоб родители тихо и мирно ушли на работу, "трудовые будни - праздники для нас", глубинный смысл слов этой песни вдруг дошел до меня ярко и доходчиво, пусть они мирно работают, не дай бог, чтоб кому-нибудь из них приспичило вдруг вернуться, и чтоб ей ничего не помешало, чтоб она пришла, чтоб пришла, чтоб пришла...
     И она пришла. Ровно в девять.

     Тетрадь Ани

     Предки опять переругались. Терпеть не могу их ссор, однажды я попыталась вмешаться, но мать так на меня наорала, словно я основная виновница их стычек.
     С тех пор, когда они грызутся, я ухожу из дома и долго брожу по улицам.
     Честно сказать, хочется удрать куда-нибудь. Только мне их обоих жалко.
     Вот и сегодня я вышла на улицу, подальше от скандала. Уже темнеет.
     - Что, гуляем? - Я стала присматриваться, чтобы понять, откуда слышится голос.
     А, это наш сосед Сашка. Ему уже тридцать, его жена три года назад сбежала с каким-то военным. С тех пор он живет один со своей старой матерью.
     - Да вот, воздухом подышать вышла.
     - Иди сюда, посидим на лавочке.
     Чего ж не посидеть, давай, посидим. Я подошла поближе.
     О том, как мы посидели, в другой раз. Ладно?


Остальные рассказы Олега Болтогаева Вы можете найти здесь

сделано за 0.0065 сек.