Когда пришел Биша, то события стали развиваться как и вчера. В начале уроки, затем обед. Ни намека о порке, как будто это не было. Сама же Ольва спросить боялась. Разговаривая с ним, объясняя ему темы занятий она покрывалась румянцем, борясь с охватившим ее новым чувством. Вот он сидит пред нею за партой, маленький мальчик, внимательно ее слушает, но она ощущала себя как на подиуме для показа одежды, как бы она не повернулась, даже стоя к нему спиной, она чувствовала его внимательный взгляд. Ольга не разобралась в своих чувствах, но почему-то ее не покидало ощущение что она прежде всего женщина, а потом разумное существо, сейчас она была самкой - обличенной в одежду и образ цивилизованного человека. Она чувствовала свою грудь и промежность. Она чувствовала как там все раскрыто и влажно. Ей было от этого стыдно и не удобно, но из-за этого она заводилась еще больше. В груди стоял комок от испытанного унижения, маленький мальчишка - такой обычный славный ребенок - а может ее наказать как надоевшую игрушку, он ее "барин", а она всего лишь его прислуга. Думая о том, что если он ей прикажет встать на колени, то она не сможет под страхом наказания этого отказаться и будет стоять перед ребенком на коленях - взрослая женщина, думая об этом она улавливала как от "комка унижения" в груди к ее промежности текут сладкие волны. Эти чувства были ей не привычны и она не разобралась в них.
     Во время после обеденной прогулки Биша ей невзначай заметил, что она как-то "консервативно одевается". Не зная как реагировать на это, Ольва заметила, что она педагог и существуют рамки приличия, но мальчик ничего не ответил на ее довод. После прогулки они расстались и Ольва направилась к себе.
     Задумавшись над словами Биши она рассказала о этом Мадам и спросила совета.
     - А барчук, то уже подрос. Знаешь, милая, маленький барин конечно тобой заинтересовался. Ты у нас женщина видная. Но барыню, ежели оголишься, несомненно разгневаешь. Сама думай, как крутится.
     - Вы имеете в виду, что Бишенька ... Что он... Как мужчина...
     - Я имею в виду, что растет барин. И до девок, как и отец, большой любитель будет. А твоя доля угождать. Ты образованная, как погляжу, а многого не знаешь.
     - Так как одеться.
     - Ну ты сама смотри. А так, юбку по короче. Декольте поглубже, чтоб грудь открыть. А то оделась как монашка. Но предупреждаю о госпоже. Ты ребенку отдана не для того, чтобы задом перед ним крутить. Хотя может ей и самой понравится. Ой, девонька. Не спрашивай, сама все узнаешь.
     Ольва в смешанных чувствах прошла в гардеробную. Там она набрала много соответствующей последнему запросу барина одежды. Мысли о предстоящем наказании не оставляли ей другого выхода, пришлось перед "причастием", так называли визит к господину за наказанием другие девушки, ей переодеться. Оделась она классически для своего нового дома: черные чулки с ажурной резинкой, туфли на высоком каблуке, платье с короткой юбкой и глубоким вырезом на груди. В отличие от другой прислуги на ней не было передника и заколки горничной. А платье отличалось более богатой, но строгой отделкой. О трусиках она на всегда забыла.
     В назначенное время Ольва вошла в комнату Биши. Она увидела как молоденькая горничная получила от него учетку, с улыбкой встав на колени нагнулась к руке мальчика, который даже не приподнял ее с подлокотника кресла. При этом Ольва заметила, как у целующей руку господина горничной почти полностью обнажилась в декольте грудь и как она прогнулась в пояснице, кокетливо оттопырив свой зад. В этот момент Биша смотрел на Ольву, как бы подчеркивая разницу в поведении горничной и ее.
     Когда та вышла из кабинета, Ольва подошла к Бише и робко протянула учетку. Не раскрыв учетку барин выжидающе стал смотреть на Ольву. Она молчала. Сердце тревожно билось. На него она смотреть не смела. Бросится перед ним на колени? Это полностью признать что ты ничтожная прислуга. А кто ты? Ты и есть такая. Мысли бежали в голове, но сама она была как в оторопи. Медленно Биша потянулся за ручкой на столе и это прорвало слабую плотину ее гордости. С трудом не упав на колени и не заплакав, она произнесла, пытаясь сохранить остатки уважения к себе:
     - Вы хотите  чтобы я встала на колени?
     - Ольва, я бы не хотел делать свой выбор за вас. Вы же моя учительница, - с улыбкой произнес он, заметив как у нее мелко задрожали колени.
     - Зачем, зачем вы хотите унизить меня. Не ужели я к вам бываю не справедлива или не внимательна.
     - Ольва. Я не собираюсь обижать вас. Каждый должен свой выбор сделать сам. Если не хотите быть на коленях, то стойте, это ваше право. Так же как и ставить мне отметки за знания. А мое право ставить вам отметки в учетку. Это мое право оценивать вас. А мое мнение такое, я хочу видеть вас гордой и уважать вас как человека.
После небольшой паузы, увидев колебания женщины, мальчик медленно раскрыл учетку, готовясь произвести запись. У Ольвы дрогнуло сердце, животный страх перед наказанием согнул в коленях ее ноги. По ее щекам текли слезы. Она стояла прямо на коленях, склонив голову к полу. От тихих рыданий у нее подрагивал подбородок, но на плач она не срывалась. Кровь прилила к лицу. В этом момент она не смогла бы произнести ни слова, комок унижения из груди поднялся к горлу.
Биша замер наслаждаясь унижением женщины. Прошло еще несколько минут.
     - Ниже. Еще ниже, - тихо, но твердо он произнес.
Ольва не узнавая себя медленно наклонилась.
     - Еще, - произнес он почти шепотом, при этом положил ногу на ногу, как бы подставляя ее для поцелуя.
     - Еще, еще ниже.
     Ольва остановилась когда ее губы почти дотронулись до блестящей поверхности ботинка.
     - Еще, ниже. Ну.
     Она заворожено поцеловала его ногу. Ей стало легче, в месте с облегчением словно какое-то тепло разлилось у нее между ног. Она не поднимая глаз смотрела, как на поверхность ботинка капали ее редкие слезы.
     - Сука. - подумала она про себя. - Дешевая, похотливая сука.
В груди ныло какое-то новое чувство, от него ей было приятно и как-то не по себе. Она поняла что рубеж, разделявший ее от остальной прислуги, перейден, да и был ли он. О том, кто она теперь для этого мальчишки было страшно подумать. Но в месте с этим она заметила, что ей нравится это унижение, ей нравилось чувство полной зависимости от барина, и даже то что он еще ребенок ей нравилось и что она должна потакать его прихотям, да и похотям, какие бы они не были, но в тоже время в ней жило чувство стыда и гордости. Эти чувства боролись в ней и рождали другое, близкое к экстазу. А какое она еще не поняла.
Уйдя от господина она долго не могла заснуть. Ей никогда раньше не приходились испытывать такие сильные эмоции. Мысль что она стояла на коленях перед мальчишкой была настолько сильным переживанием, что ей несколько раз приходилось вставать с кровати и подходить к окну. Стоя на паркете она долго пыталась успокоится, ей становилось холодно и Ольва забиралась под одеяло.
     На следующий день Биша попросил сократить количество занятий и до обеда пойти погулять. С утра он был несколько рассеян, Ольва часто ловила на себе его внимательный взгляд, иногда он без всякого смущения разглядывал ее ноги в черных чулках. Надо сказать, что ей самой нравилось как она выглядит в новой для нее одежде. Перед завтраком она долго разглядывала свои ноги, в элегантных туфельках на высоком каблуке. Даже сама она не нашла к чему придраться - стройные, точеные, ножки выглядели сексуально и привлекательно. Юбка едва доходила до середины бедра и стоило ей слегка нагнутся, как из под нее выступал на обозрение край ажурной резинки чулок. Грудь едва прикрывал разрез платья. Женщин в подобной одежде она видела разве что в журналах для мужчин. В обновке она чувствовала себя уверенно, но при этом ей было стыдно, даже  в самых откровенных фантазиях не могла представить себе одетой в подобный наряд. А сейчас, ловя на себе этот раздевающий, но холодный взгляд барчука, она смущалась и чувствовала как приливает кровь к ее гениталиям. Надо признаться что у Ольвы был минимальный сексуальный опыт, сама она снимать напряжение не умела и это стремительно нараставшее из-за последних событий напряжение ее все больше тяготило.
     Когда они вышил в парк, то Биша быстро ее увлек к старой беседке находившейся далеко за замком, в глухом и безлюдном сквере обособлено стоящем от ухоженных элементов паркового ансамбля. Ольва почувствовала как мальчик внутренне напрягся, она окончательно заволновалась и ожидала чего-то неожиданного.
     - Ольва, я хочу писать.
Ольва недоуменно посмотрела на него. Он глядя ей в глаза добавил:
     - Ну что же вы ждете?
     - Бишенька, - растерявшись неуверенно произнесла она, - Что вас смущает, я отвернусь.
     - Вас приставила мама ко мне служить. Не ужели я по вашему должен описаться.
     - Я что-то не совсем понимаю что вы имеете в виду.
     - Не ужели вы не знаете зачем существует прислуга, объясняю, прислуживать. В том числе и в уборной. Ну, что вы ждете. Снимайте штаны...
     - Я.... Я не совсем поняла.
     - Мне это надоело в конце концов. Дайте учетку. Все вы поняли.
     Ольва покраснела и присев, сняла с Биши штанишки, затем трусики и увидела небольшой подростковый член. Он был около трех-четырех сантиметров, как говорится, не в возбужденном состоянии и освобожденный от одежды слегка раскачивался из стороны в сторону. Ольва настолько была не готова к подобному обороту что на мгновение застыла. То что было у нее пред глазами ошеломило ее. Этот маленький кусочек мяса захватил все ее внимание, по силе эмоций ее можно было сравнить с ювелиром увидевшим граненый алмаз указанных размеров, с моряком, увидевшим на горизонте землю во время длительного плавания. Она нежно посмотрела на Бишу, а тот выжидающе и гордо наблюдал сверху за нею. По его взгляду она поняла, что делать дальше. Аккуратно и бережно взяв пальцами за член она, придерживая его, слегка отвела в сторону. Через некоторое время тот, как бы в благодарность, вздрогнул и пустил маленькую струйку прозрачной мочи. Ольва чувствовала как от нежных прикосновений член стал постепенно расти и поднимать головку. Когда Биша закончил писать, то его орган стоял под углом в сорок пять градусов и слегка подрагивал перед глазами Ольвы.
     - Слижи последние капли, не пачкать же трусы. Так вся прислуга делает в этих ситуациях. Давай.
     Он слегка прогнулся вперед, как бы выставляя свое богатство для нее. У Ольвы от возбуждения перехватило дыхание и она, словно прикасаясь к иконе для поцелуя, обхватила губами головку его маленького органа. В этот момент ее захлестнула такая волна возбуждения, что она кончила, прижав при этом руку к своей промежности. Несколько раз она ее тело дернулось словно в судороге. Между ног все горело и было мокро. Долгожданное облегчение пришло вместе со стыдом.
     - Из тебя получится хорошая прислуга, - со смаком промолвил ее маленький хозяин. - Хорошая прислуга. Давай. Лижи член своего господина. Это твоя работа. Шлюха. Тебе нравится...
Ольву передернуло от этих слов, она еще не привыкла к подобному обращению. Не успев как следует обдумать свои действия она вскочила на ноги и сразу заметила какой Биша маленький. Он ей едва доставал до груди. Еще несколько мгновений назад она смотрела на него снизу вверх. Сам мальчик немного опешил, было заметно что он увлекся и сейчас был очень смущен. Возбужденный, он тяжело дышал и с опаской смотрел на Ольву. Быстро засунув член себе в штаны Биша не оборачиваясь зашагал к замку. В Ольве все кипело, но при этом страх наказания неумолимо вытеснял негодование из ее груди. Вспомнив боль исправительной она почувствовала безысходность своего положения. Присев на скамейку Ольва заплакала.
     Надо было что-то делать. Возможно следовало пожаловаться госпоже. Может ее, как мать, заинтересует сексуальная озабоченность сына и она сможет как-то повлиять на него.
После обеда она направилась к госпоже Ириме. У входа в ее покои Ольву встретила девушка, которая остановила ее и спросила в чем дело. Ольва ожидала подобное и просто сказала что ей надо встретиться с госпожой. Девушка доложила барыне о ее визите и после этого предложила Ольве пройти.
     Госпожа приняла Ольву в помещении напоминающем что-то среднее между рабочим кабинетом и спальней. В этом зале было много мягких кресел, у стены стоял шикарный диван, на различных стойках и стеллажах стояли фарфоровые вазы разных культур и эпох, вазы из хрусталя и много другой декоративной посуды и всякой всячины, которая создавала ощущение рабочего беспорядка. В центре находился канцелярский стол совершенно невероятных размеров. А за столом, примыкая к стене, находилась таких же больших размеров кровать. Создавалось впечатление что они являются продолжением друг друга. Надо заметить что это помещение, которое как Ольва узнала называлась кабинетом госпожи, было проходным. Из него, по мимо той в которую она вошла, куда-то вели еще три двери, что показалось Ольве странным как и слабая освещенность кабинета. В нем царил загадочный полумрак и окна были занавешены тяжелыми шторами. Освещение было только из нескольких причудливых светильников по углам и одной маленькой настольной лампы на столе, но как ни странно все было видно. Госпожа сидела за столом и глядя на Ольву ласково улыбалась.
     - Проходите Ольва. Рада вас видеть. Как вы привлекательно одеты. Должна вам признаться что люблю свободу в одежде, а скрывать подобное тело как у вас - просто преступление. Ну да ладно, вы наверно не просто так зашли. Что-нибудь случилось?
     - Да же не знаю как начать. Госпожа Ирима, меня кое что беспокоит в поведении Бишеньки. Видите ли, он несколько рано, на мой взгляд, стал интересоваться тем, о чем в его возрасте мальчики даже не помышляют.
     - Ольва, я прошу вас, говорите со мной как с лучшей подругой - прямо и откровенно. Ну, что там мой сорванец натворил?
     - Он во время прогулки предложил мне ... Как бы это сказать... Поцеловать его мужской орган.
     Госпожа медленно встала из-за стола и подошла к Ольве. Как резко она изменилась - теперь это была уже не милая и добрая женщина, от нее веяло властью и суровостью, от чего у Ольвы все сжалось внутри и ей стало казаться что она куда-то проваливается. От головокружения она одной рукой облокотилась об стол.
     - Иными словами, уважаемая Ольва, вы совращаете моего сына. Вашего господина. Так.
     Барыня зайдя немного за спину гувернантки слегка толкнула ее, от чего та, чтобы удержаться, схватилась за край стола, а затем быстро задрав ее юбку решительно засунула руку между ног Ольвы.
     - Ах ты дрянь. Мокрая, дешевая сучка, ты же вся течешь. Я тебя зачем приставила к сыну. Чтобы ты мальчика развращала, только мечтаешь как бы ноги под ним раздвинуть? - При этом барыня  погружала пальцы все глубже и глубже в промежность гувернантки, которая теперь уперевшись в стол и нагнувшись, стояла, слегка раздвинув ноги от такого бесцеремонного вмешательства.
     -  Госпожа Ирима, что вы делаете. - она еще не смогла понять что произошло, словно это происходило не с ней. Ей было слегка больно, но приятно. Она чувствовала как эта рука по хозяйски орудовала у нее между ног и она ловила себя на мысли что это даже не вызывает у нее протеста, стыдно да, но не более. Она поняла что сама считает что на подобное отношение к ней, эта женщина имеет право. И ей было стыдно за то что она перед хозяйкой предстала в таком "текущем" виде. Она даже слышала как от этих движений иногда издается характерный "хлюп". Но удивлялась как быстро она себя почувствовала  вещью. Да, с ней имеют право так обращаться, вот так просто раздвинуть ей ноги. И самое обидное что ей это начинало нравиться. Госпожа прекратила свои манипуляции. Когда Ольва повернулась к ней, то та, еще влажной от сока промежности рукой, сильно ударила ее по щеке. Правая щека запылала, но тут же раздалась еще одна звонкая пощечина. Ольва закрыла лицо руками и присела на корточки.
     - Учетку. - барыня быстро выписала ей двадцать плетей, - Ну, сейчас бегом в исправительную и ко мне. Я возьмусь за твое воспитание, похотливая шлюха.  
Если выйдя от госпожи Ольва еще не совсем поняла что случилась, то когда возвращалась через полчаса она была трясущимся от страха пред дополнительным наказанием, сломленным существом. Зайдя в уже знакомый кабинет она нашла госпожу в кресле.
     - Ну, что начнем воспитание. Подойди. Запомни первое, я терпеть не могу слез. Это только усиливает наказание. Второе - желание господ для прислуги закон. Что бы я не захотела, ты должна быть озабочена только одной проблемой. Только одной - как лучше мою прихоть выполнить. Ты рождена и живешь только для удовлетворения прихотей твоих господ. Ты думаешь что прелести твоего тела это для тебя - нет, это для нас, для нашей услады. Ты вещь. Раба. Твое тело урна для испражнения господ. Далее. Когда я наказываю не смей мешать мне. Если я бью тебя по щеке, то не закрывайся. Ты должна только улыбаться. А после экзекуции поблагодарить и все. И еще, я должна чувствовать кто ты. А кто ты?
     - Я ваша раба.
     - А еще?
     - Я ваша прислуга. - робко подняв на госпожу глаза, Ольва добавила, - Тварь для вашей услады.
     - Хорошо, а теперь проверим, согни ноги и чуть присядь. Чтобы мне было удобно. - Когда ее голова оказалась на одном уровне с головой госпожи развалившейся в кресле, раздался звон пощечины,  гувернантка инстинктивно попыталась увернуться от удара, но не успела, - Стой ровно.
     Раздалась еще одна пощечина, по другой щеке. Потом еще и еще. Барыня методично, самодовольно улыбаясь, наносила ей звонкие удары. Ольва пыталась не реагировать на удар госпожи, но это не всегда удавалось. Рефлекс самосохранения брал свое. От боли и обиды по щекам текли слезы, хотя она и пыталась не плакать.
     - Стой ровно, тварь, ровно. Буду бить пока не научишься. -Ольвино лицо горело. Постепенно ей удалось что-то сломать в себе и не убирать голову при нанесении пощечины. Только глаза не удавалось держать открытыми, они при ударе зажмуривались.  Ноги ее были частично согнуты в коленях, для чего она их немного расставила, словно сидит в седле. Ее промежность была раскрыта и Ольва чувствовала как горячие от прилившей крови губы отдают тепло слегка прохладному воздуху кабинета. От каждого удара к ее гениталиям приливала приятная волна наслаждения. Ей было нестерпимо больно и стыдно, что она стоит в раскоряку пред женщиной, для того чтобы ей, сидящей в кресле, было удобно хлестать ее по лицу. А она не просто терпеливо сносит эти удары, а еще и добросовестно старается при этом не шевелиться. Край коротенькая юбки, из-за подобной позы, был приподнят кверху и очевидно госпоже  было хорошо видно ее пылающая промежность между раздвинутых ног. После того, как гувернантка выдержала пять подряд пощечин не шевелясь, госпожа остановилась.
     - Вот уже хорошо. Лучше. - сама барыня тоже распалилась воспитывая прислугу. Она тяжело дышала, ее глаза, пробегая по фигуре Ольвы и задерживаясь у нее между ног,  лукаво блестели. Сама Ольва робко посмотрела на госпожу. Та, сидя в кресле в шелковом халате, немного раздвинула ноги и в разрезе пол были видны волосы покрывающие промежность. - Ты посмотри какая ты шлюха. Ты же вся мокрая между ног. Сядь ниже. Еще ниже. Глаза в пол, вот так и должна стоять пред госпожой хорошая крепостная девушка.
     - Я поняла госпожа.
     - Чему вас только учили. А вас кажется высшее образование?
     - Да госпожа. - едва проговорила Ольва густо покраснев.
     - Высшее образование, а вся мокрая. Какая распущенность.
     Наступила пауза. Барыня развалившись в кресле продолжала рассматривать гувернантку. У Ольвы от напряжения в неудобной позе стали дрожать ноги. Они быстро устали находясь полусогнутыми и расставленными, да еще и туфли на высоком каблуке. Утомление быстро росло, Ольва пыталась унять дрожь, но ей это не удавалось. Ногти пальцев, в руках за спиной, впились в ладони, она из-за всех сил старалась остаться в указанной барыней позе. Госпожа, видя что Ольва устала стоять в столь неудобной позе, лишь улыбалась. Затем она протянув руку к промежности гувернантки нежно стала поглаживать ее орган. От этих движений ноги Ольвы заходили ходуном. Испытывая наслаждение ей хотелось их сжать, но она не смела. Ей было стыдно что ее тело так отзывчиво на ласку, но скрыть это она не могла. Госпожа продолжала забаву. Она чуть вставила палец Ольве в влагалище.   
     - Ниже, - Ольва села на подставленный палец. - Вверх. Ниже, встань. Сядь. Встань...
     Ног Ольва уже ни чувствовала. Но потоки наслаждения пронизывали ее тело. С каждым движением ее пронизывала волшебная нить сексуального удовольствия. Она облизывала губы и робко смотрела на барыню, унижение сливаясь с наслаждением привело к тому что она быстро кончила. В судорогах оргазма она едва устояла на ногах. А между тем барыня продолжила водить мокрой рукой по ее промежности как бы давая и ей послушать как у Ольвы там все хлюпает от переизбытка влаги. От каждого движения доведенные до высшей точки чувствительности гениталии словно немели.
     - Ну пожалуйста, - жалобно прошептала Ольва. - Я больше не могу. Ну пожалуйста, госпожа.

сделано за 0.0013 сек.