ПРИВЕТСТВУЮ ВАС!
      На коленях в позе наслаждения я приветствую Вас, если Вы - Господин, или Госпожа, или Служанка Госпожи. Если же ты - раб, то встань на колени, прими позу наслаждения и слушай. Я расскажу свою историю, так мне велела моя Хозяйка, досточтимая и прекрасная Мадам Лауретта и я не смею ослушаться Её.
     Меня зовут Сластёна, я - домашний раб Мадам Лауретты. Мадам содержит в Харбаге Дом развлечений для знатных господ и в этом Доме работает много рабов, рабынь, а также свободных проституток. Но моя главная обязанность - прислуживать Мадам в спальне и большую часть времени я провожу возле Её постели. А еще я должен выглядеть так, чтобы нравиться другим рабам, потому что временами Хозяйка награждает мной других рабов за верную службу. А временами Хозяйка развлекается, дразня рабов видом своего обнаженного тела, заставляя их мастурбировать, а потом может смилостивиться и разрешить рабу кончить мне в рот.
     Итак, вся история началась, когда мне только-только исполнилось шестнадцать лет и меня звали Леня, и я уехал со своим классом на экскурсию в другой город. Однажды я отделился от своей группы и пошел погулять самостоятельно, зашел в какой-то бар, купил себе вазочку мороженого, взял чашечку кофе и сидел в уголке за отдельным столиком, слушал музыку, разглядывал посетителей...
     Свободных мест было мало, поэтому очень скоро за мой столик села любопытная пара - толстый невысокий мужчина с очень неприятным, грубым выражением мясистого лица и высокая стройная девушка. Она была одета в черное мини-платье, из под которого, чуть наклонившись, можно было увидеть ее кружевные трусики. Длинные черные чулки обтягивали ее стройные ноги. А как был одет ее спутник... Я даже не запомнил, поскольку смотрел только на нее. Они тоже заказали пиво и тихо переговаривались друг с другом на каком-то иностранном языке. Я, как ни напрягал слух, так и не понял, на каком же языке они говорили.
     Девушка скоро заметила мой интерес (впрочем, я его и не скрывал) и что-то сказала своему спутнику. Тот угрюмо посмотрел на меня и что-то пробурчал в ответ. Девушка рассмеялась и стала откровенно строить мне глазки. Она села так, чтобы мне были виднее ее ноги, немножко раздвинула их, чтобы мне был виден кусочек белья под платьем... Я смотрел на нее во все глаза и вдруг после очередного глотка кофе все исчезло, я провалился в темноту......
      
     Я ПОХИЩЕН И ИЗНАСИЛОВАН!
      
     Когда я пришел в себя, я неожиданно обнаружил, что мои руки крепко связаны за спиной, а сам я.... Нет, этого не могло быть! Так не могло быть! А сам я лежал навзничь на полу трясущейся, куда-то едущей кареты, у ног той самой парочки. Вернее: под ногами. Потому что я служил подставкой для их ног. Девушка заметила, что я открыл глаза, и что-то сказала своему спутнику. Он тоже посмотрел на меня, приоткрыл рот в неприятной улыбке и ответил ей. Глядя на меня, они продолжали переговариваться, туфелька девушки наступила мне на подбородок, я был вынужден открыть рот, после чего девушка сунула мне в рот свой каблук. Я возмущенно замычал, но девушка втолкнула мне каблук еще глубже и прикрикнула что-то вроде: "Зук! Зук, слак!" Приподняла каблук, не вынимая однако его полностью изо рта и еще раз сказала то же самое: "Зук, слак!" "Я не понимаю", - пробормотал я. Она снова воткнула каблук мне почти в самое горло, потом опять приподняла ногу и снова: "Зук, слак! Зук!" и несколько раз причмокнула губами. "Зук!" И опять причмокнула. Мне показалось, что я ее понял...
     Это было обидно, это было ужасно неприятно, но я ничего не мог сделать! Мне пришлось делать то, что она хотела - я начал облизывать ее каблук... "Слак!" - с невыразимым презрением в голосе произнесла она. Я не видел ничего, кроме пыльной подошвы туфельки надо мной и двигающегося прямо перед моим носом, между моими губами длинного каблучка.... И слышал противный смех мужчины.
     Она убрала ногу с моего лица, предварительно придавив мне нос и тут же мужчина сгреб меня за футболку и поставил на ноги. Мне пришлось пригнуться. И тут девушка ловкими движениями расстегнула мои джинсы и рывком стащила их с меня вместе с плавками. "Что вы делаете, не надо!" - попытался я протестовать и тут же получил сильнейшую пощечину. "Хат, слак!" - равнодушным тоном произнес мужчина, деловито развернул меня к себе спиной, толкнул вперед, так что я уперся лбом в противоположную стенку кареты, а животом - о противоположное сиденье. Руки мои оставались связанными у меня за спиной, поэтому я не мог ничего сделать. Я даже не мог пошевелиться, когда почувствовал, как ладони ощупывают мои ягодицы, похлопывают по ним, раздвигают... Неожиданно ногам стало свободнее, я почувствовал, что спущенные джинсы больше не спутывают меня, - их просто разрезали!
     Толстяк ударом по внутренней части моих бедер заставил меня расставить ноги пошире, долго щупал мои ягодицы, проводил по ногам... Внезапно я почувствовал раздирающую боль в анальном отверстии - что-то большое и твердое входило в меня все глубже и глубже. Я закричал - и от неожиданности, и от боли, но эта твердая и большая палка вошла в меня глубоко, потом двинулась назад, потом опять вперед... Меня трахали! Этот мужик трахал меня, связанного трахал, на глазах у этой своей подружки! Я кричал и бессильно дергался в попытке освободиться, но все было тщетно, получалось так, что я ему просто подмахивал. И сквозь свои крики, сквозь пелену застилавших мои глаза слез я слышал смех своего насильника и замечания его спутницы, делавшиеся весьма ехидным тоном. Она комментировала мое изнасилование!
     "Ио, слак! Ио! Ио! - покрикивал мой насильник и шлепал меня по ягодицам: Ио! Ио!"
     Наконец, он вошел в меня глубоко-глубоко, замер и я почувствовал, как он затрясся, а пальцы его стиснули мои ягодицы... Он отпустил меня и я свалился на пол кареты ничком... Карета продолжала трястись, мы куда-то ехали, я лежал ничком.
     Женская рука вцепилась в мои волосы и потянула вверх. Я был вынужден подняться на колени и уткнулся лицом прямо между ног девушки. Белья теперь на ней не было, чулки были чуть приспущены на бедра. ТАМ у нее все было выбрито и ЭТО место бесстыдно упиралось мне в нос. "Лик! - прикрикнула она презрительным тоном. - Лик, слак!" Я понял ее, но за мгновенье промедленья был наказан жестоким ударом то ли ремнем, то ли плеткой по спине. Я стал делать, то что она хотела. Мой зад, только что побывавший во власти ее спутника, жестоко горел, связанные за спиной руки свело, но я вынужден был лизать у нее между ног. Я лизал и ее влагалище становилось все более влажным, там появилась тягучая влага, она стонала, двигала бедрами и, вцепившись в мои волосы, дергала мою голову из стороны в сторону, вертела ей, направляя движение моего языка, заставляя мой язык все глубже проникать в нее... Она застонала и отпустила мою голову. Я снова упал на пол. Тут же я почувствовал на своей спине острые каблучки ее туфелек, а на своих ягодицах тяжелые подошвы его ботинок. "Сла-а-ак", - все с тем же презрением сказал мужчина. "Басти слак", - сказала девушка.
     Они заговорили о чем-то на том же, непонятном мне языке.... Не прерывая разговора, мужчина, схватив меня цепко за ухо, поднял, поставил перед собой на колени. Штаны его были полуспущены и вялый член свисал на сиденье. Даже в таком состоянии он производил впечатление спелого банана. И ЭТИМ инструментом он меня оттрахал!? Мужчина легонько стукнул меня под подбородок, пальцем указал на свой член и сказал лениво, походя: "Зук, слак". Я подчинился. Я ничего не мог сделать.
     Я ласкал губами и языком его член и член под моими губами постепенно распрямлялся. А они говорили, не обращая на меня внимания. Я не понимал, о чем они говорят. Потому что из этого языка я пока выучил только три слова. "Зук" - "соси", "лик" - "лижи" и "слак"... Слак - это я... Карета ехала и тряслась, они разговаривали, я сосал...
     Член моего насильника уже практически выпрямился и приобрел такую форму, что мне удавалось облизывать только самую его головку, которая с трудом помещалась в моем рту. Мужчина оттолкнул меня, грубо перевернул спиной к себе и... Я опять закричал от боли. Он снова принялся меня трахать! На этот раз были слышны только мои крики, которые постепенно перешли в сдавленные всхлипы. Он входил в меня и выходил из меня методично, размеренно, всякий раз вызывая жестокую боль во всем моем заду. Мне казалось, что каждая клеточка моих ягодиц, моего ануса, моих кишок отзывается болью на каждое его движение во мне.
     Он сделал последнее движение, замер и оттолкнул меня. Я опять упал. На противоположное сиденье, подставив им свой зад, совершенно обессиленный и совершенно неспособный более не то чтобы сопротивляться, а даже кричать и умолять. Пусть делают, что хотят... Пусть... Пусть... Мне уже все равно...
     Я почувствовал прикосновение к своим ягодицам, чего-то мягкого. Похоже было, что они что-то рисовали на моей левой ягодице, потом на правой. Мужчина при этом что-то довольно бурчал, а девушка хихикала.
     Карета остановилась. Меня схватили за загривок и.... Вышвырнули вон. Я ударился о землю. Дверца кареты за моей спиной захлопнулась, застучали копыта, заскрипели колеса. Карета уехала прочь. Оставляя меня - связанного, изнасилованного, без штанов, в одной футболке. Оставляя меня одного, неизвестно где.
      
     Я СТАНОВЛЮСЬ НАЛОЖНИКОМ СТАРОГО БРОДЯГИ
     ...Я сижу на корточках на большом камне недалеко от берега и полощу в воде только что выстиранное мной белье - рубаху и подштанники. Это не мое белье. На мне - по-прежнему только моя футболка. Только я ее разорвал и теперь она прикрывает мой зад и немножко живот. Подпоясываю я ее веревкой. А белье принадлежит Сгаллену. Он сидит на берегу совершенно голый, почесывая то свой волосатый впалый живот, то клочковатую бороденку, и , громко чавкая, обгладывает куриную ножку. Рядом с ним горит разведенный мной костер, рядом с костром лежит его котомка, а на ветвях соседней ивы сушатся его лохмотья.
     Сгаллен - бродяга со стажем, ему около шестидесяти лет и уже несколько десятков из них он бродит по дорогам этой планеты. Он подобрал меня на дороге, разрезал спутывавшие мне руки веревки и взял с собой. Вечером, когда мы остановились на ночлег неподалеку от дороги, он достал из котомки какие-то мази, смазал мои руки и ноги, смазал мою попу... Долго смеялся, разглядывая рисунки у меня на ягодицах...
     Он накормил меня, а потом, поняв, что я не понимаю их языка, принялся меня обучать. "А - Сгаллен", - сказал он, показывая на себя, и повторил несколько раз. Так началось мое обучение.
     ... Я сижу на корточках и полощу белье бродяги. С этим стариком я нахожусь уже две недели. Он называет меня Хори, на этом языке это означает: "Кобылка". Я уже неплохо изъясняюсь на этом языке - Сгаллен не упускает случая, чтобы обучать меня. Во время ходьбы, на привале, во время ночлега... Первые два дня он просто звал меня "Э!".
      На третий день, вернее, третьей ночью, когда мы уже легли спать, я лежал возле костра, прямо на траве и смотрел на незнакомое мне небо. Сгаллен лежал рядом - так теплее. Мне не спалось, я думал о том, как я сюда попал и что же произошло... Желудок мой тихо урчал - бродяга давал мне раз в день кусок хлеба, но этого было мало, я хотел есть. А Сгаллен не давал. Он жил подаянием, но эти дни мы шли по пустынной дороге - рядом не было ни населенных пунктов, никто по этой дороге не ездил. Поэтому мы питались тем, что было у Сгаллена в котомке.
     Желудок урчал. Сгаллен тихо сопел рядом. Решив, что бродяга уснул, я осторожно встал, дотянулся до его котомки, развязал ее, запустил туда руку... Сильный пинок отбросил меня в сторону. Сгаллен стоял на ногах и громко ругаясь принялся меня пинать. Я закричал, закрывая лицо руками, потом попытался обхватить ноги бродяги, он снова отбросил меня в сторону... Но бить больше не стал. Я встал не четвереньки и посмотрел на него снизу вверх, приподняв голову, выгнув спину, демонстрируя полную покорность...
     "Ползи сюда!" - приказал Сгаллен. На четвереньках я прополз два шага и остановился прямо перед его ногами. "Не надо...", - попросил я. Старик опустился передо мной на колени, спустил штаны, вытащил свой короткий, загибающийся член и сказал: "Зук! Соси!" Я сделал это... Потом он развернул меня задом к себе и вошел в меня.
     Он оттрахал меня очень быстро, я даже не успел почувствовать ничего. Но по мере сил я старался ему подмахивать, двигал задом и очень громко стонал. Кончив, Сгаллен похлопал меня по ягодицам и сказал: "Ты - настоящая кобылка..." Потом встал, достал из котомки кусок сухаря и кинул мне. Я с радостью съел его. Бродяга улегся, жестом поманил меня к себе, я лег рядом, обнял его руками и ногами, так мы и уснули.
     Так с этой ночи он меня и называл Кобылкой. Хори. Он учил меня языку и подкармливал меня запасами из своей котомки. Я делал все, что он скажет. Собирал хворост для костра, разводил костер. Стирал его лохмотья. И каждую ночь он меня трахал. Быстро, не больно. Я старался сделать так, чтобы ему было приятно - подмахивал по мере сил...
     ... Я сижу на корточках и полощу подштанники Сгаллена. Завтра, как сказал бродяга, мы будем в селении Барвиза. Поэтому ему нужно быть чистым.
     Вчера мы повстречали бродяжью группу - семеро бродяг шли из Барвизы нам навстречу, на восток. "Эй, старый Сгаллен! - крикнул при встрече вожак встречной компании. - Ты никак приятелем обзавелся?"
     Вожак был со Сгалленом знаком уже давно. Это был плечистый, бритоголовый мужик, левую сторону его лица покрывал слой парши и не было левой руки. Но правой он мог запросто сломать челюсть. Его компания, состоявшая из трех калек, двух женщин и ребенка, боялась Кракена (так звали вожака).
     Сгаллен и Кракен сели возле костра, калеки присели вокруг них, а женщины с ребенком и я сели поодаль.
     Бродяжки принялись расспрашивать меня, что я и как оказался вместе со Сгалленом. Одна, нимало не стесняясь меня, тут же оголила грудь и принялась кормить ребенка. Другую звали Ренни, ей было около тридцати лет и, несмотря на запачканное сажей лицо, она была довольно миловидна. Была бы, если бы не уродливый шрам, пересекавший все ее лицо.
     "Да. Не повезло тебе, - сказала Ренни, положив руку мне на колено, когда я рассказал свою историю. - Но теперь ничего не поделаешь". По ее лицу было видно, что она не поверила всему, что я рассказал. Но я был ей благодарен за то, что она хотя бы выслушала мой сбивчивый рассказ.
     Потом все решили спать. "Иди к Кракену", - сказал мне Сгаллен, а сам взял за руку Ренни и повел ее в кусты. "Удачи тебе, мальчик!"- шепнула мне на уха Ренни, встала и пошла со стариком. А я подошел к Кракену, разлегшемуся возле костра, опустился рядом с ним на колени...
     Он протянул свою правую руку, притянул меня к своему паху... Его член был вонючий, грязный, но я взял его в рот, облизал, пососал... И тут он кончил. Прямо в горло мне брызнула его сперма. Давясь, я проглотил соленую, густую жидкость.
     Кракен отпустил меня и я попробовал уснуть, однако мне это не удалось - я почувствовал как меня ощупывают чьи-то руки. "Тихо, Кобылка, тихо, - шептал мне в ухо один из кракеновских калек, - тебе будет хорошо..." Я перевернулся на живот и позволил калеке войти в мой зад. Он что-то пыхтел надо мной, что-то бормотал, и наконец кончил. Я не шевелился...
     Больше, правда, меня никто не трогал и остаток ночи я провел спокойно. Утром компания Кракена ушла, не попрощавшись. А меня разбудил пинком в бок Сгаллен и сказал стирать его белье.
     ... Я прополоскал белье и, осторожно ступая по каменистому дну, вернулся на берег. "Поглодай", - бродяга кинул мне обглоданную куриную косточку после того, как я развесил его белье на ветвях ивы. А сам пошел купаться...
     Завтра мы будем в селении Барвиза. Вот только, что мне это принесет?
      
     БРОДЯГА ПРОДАЕТ МЕНЯ В ТРАКТИР
      
      
     Когда мы вошли в село, Сгаллен скорым шагом, по хорошо знакомой дороге отправился к сельскому трактиру. Правда, вошел он туда не через главный вход, а через задний двор. Постучался в дверь. Ему открыла дородная пожилая женщина, затем позвала трактирщика. Трактирщик явно не был рад появлению бродяги и что-то резкое сказал ему. Старик заговорил очень быстро, показывал на себя, на меня. Я стоял во дворе, переминаясь с ноги на ногу. Трактирщик знаком приказал мне подойти, а когда я подошел, деловито ощупал мои руки, ноги, ягодицы, заглянул в рот...
     "Ладно", - сказал трактирщик. И впустил нас внутрь. "Покорми его", - сказал трактирщик той женщине, показав на Сгаллена. "Спасибо, хозяйка", - льстиво сказал бродяга и толкнул меня к трактирщику.
     "Иди со мной", - сказал трактирщик мне. Я робко посмотрел на Сгаллена, но он уже не обращал на меня внимания, а принюхивался к запахам с кухни.
     Я пошел следом за трактирщиком.
     Он привел меня в маленькую тесную каморку без окон, где стоял сундук .
     "Ты - слак?- спросил трактирщик. - Сгаллен сказал: что тебя зовут Кобылка." Что означает "слак" я тоже уже знал. Знал, что оно означает. Это означает: раб. Бродяга продал меня этому трактирщику...
     "Да, хозяин, - опустив глаза, ответил я. - Я - раб".
     "Кобылка мне не нравится, - сказал трактирщик. - Я буду называть тебя Петушком. Похож ты на Петушка". Он долго копался в сундуке, выбирая тряпье, потом швырнул мне дерюжный мешок. "Прорежь дырки для головы и рук, вот тебе и одежда", - сказал он.
     Моего нового хозяина звали Барус. Он владел этим трактиром и постоялым двором. Кроме него в этом доме жила его семья - жена (та дородная женщина, что встретила нас с бродягой на заднем дворе), старшая дочь - тридцатилетняя некрасивая Анька, младшая дочь - моя ровесница Ксанна, а также служанка Олиска и конюх Арген.
     Когда я оделся в мешковину и подпоясался веревкой, Барус позвал Олиску и сказал ей, чтобы она показала мне все, покормила ("Только не очень-то! - сказал хозяин. - Разоришься тут на вашем прокорме!") и отвела к Аргену. "Пусть на конюшне пока помогает", - сказал Барус.
     Олиска кивнула, мотнула мне головой, мол, пошли и пошла впереди. Я поплелся следом. Мы прошли через двор и подошли к конюшне. У входа в конюшню Олиска остановилась, оглянулась, подошла вплотную ко мне и, глядя мне в глаза, полезла пухлой ладошкой под подол моего одеяния. Ее пальцы быстро нащупали то, что она искала. Олиска принялась гладить и щупать мои яички и мой член, который напрягся и распрямился. Я попытался отстраниться, но Олиска нахмурила бровки и сказала: "Стоять, раб". Я замер. "Ой, что там у нас есть...,- протянула Олиска. - Тебе ведь хочется, а? Хочется, раб? Хочешь меня трахнуть, раб?" "Я... я, кушать хочу", - выдавил я из себя. "Будешь хорошим рабом, будешь кушать..."- Олиска продолжала гладить мой член, прижимаясь ко мне всем телом.
     Она была толстушкой, эта Олиска и одета была в простую холщовую рубаху и юбку и грудь ее была очень большой.
     "Эй, девка, - неожиданно раздался хриплый голос, - ты, это, перестань, давай, это." Из конюшни вышел горбатый мужичок. Это и был Арген. "А что, я ничего", - сказала Олиска, но отпрянула от меня. -" Раба, вот тебе привела. Хозяин сказал, чтоб он тебе помогал". "Ну, это привела и привела, - ответил Арген. - чего, это, лезть, это". "Так он сам хочет, - сказала Олиска. - Он, может, слаще козы никого не трахал". "А ты, это, слаще козы, что ли? - ухмыльнулся Арген. - Иди, это, давай. А ты, это, - сказал он мне, - заходи, это". "Хозяин сказал, чтоб его покормить еще", - сказала Олиска. "Иди, это, я сам покормлю".
     Давно я уже так не ел. Так много и так вкусно. Конюх дал мне полную миску каши и много хлеба. Ложку, правда, не дал, сказал, что рабам не положено. Но я и без ложки съел все, вылизал миску дочиста.
     Так началась моя жизнь в качестве раба на постоялом дворе. Ночевал я в конюшне, на охапке сена. Кормился вместе со всеми. Но только один раз в день, вечером - я приходил на кухню и хозяйка насыпала мне миску каши, давала хлеб, я садился в уголок и все съедал. А по утрам меня будил Арген, обычно он пинал меня под ребра - сильно, если был зол и невыспавшийся, легонько, если был добр и я начинал работать. Обязанности мои были не так,чтобы очень легки - на меня возложили всю самую грязную и тяжелую работу. Я чистил коней постояльцев, вывозил за ними навоз, таскал воду, стирал хозяйское белье и одежду и делал все прочее, подобное. Однако жаловаться мне было не на что. По крайней мере, ни Арген, ни даже хозяин меня не трахали. А зачем? Олиска была безотказна.

сделано за 0.0012 сек.