Анна внимательно осмотрелась вокруг. Ей нужно был пописать, она просто не могла больше терпеть, а до дома нужно было еще идти. Анна была одной из тех женщин, организм которых требует немедленно справлять малую нужду, как только она возникла. Если она пыталась сдерживаться, то это ей давалось с большим трудом и мучениями, и иногда, к ее величайшему раздражению, случалось мочиться прямо в трусики.
     Анна гуляла по саду, и ей не составило бы совершенно никакого труда сделать все свои дела где-нибудь под кустиком, будь она в платье. Но Анна была одета в джинсы, тесные дурацкие джинсы. К тому же Виталий в этот момент находился дома, и ей совершенно не хотелось, чтобы, выглянув в окно, он застал ее за подобным занятием. Анна знала, что он часто именно так и делал - разглядывал ее, если чувствовал, что может остаться незамеченным. Она не имела ничего против этого.
     Пусть подглядывает. Ведь он еще молод и любопытен. Пусть уж лучше разглядывает ее, чем где-то украдкой будет пытаться подглядеть за какой-нибудь другой женщиной или девчонкой, что вполне может кончиться для него крупными неприятностями. Она всегда тщательно следила за тем, чтобы не надеть на себя ненароком чего-нибудь такого, что могло бы возбудить его юные чувства. Более того, заботясь о его чувствах, она всегда следила за тем, как сидит или ходит по дому. Она никогда не надевала, стоя перед ним, ночную рубашку. Ее комбинации никогда не предназначались для его глаз.
     Анна посмотрела на дом, пытаясь убедиться в том, что Виталий не сидит перед окном. Из-за солнца это практически невозможно было увидеть. К тому же в этот момент ей показалось, что еще чуть-чуть, и она описается прямо здесь же, не сходя с места. Ей уже почудилось, что трусики вот-вот станут сырыми.
     - О, черт! - простонала она, зная, что сейчас будет писать, независимо от того, наблюдает Виталий за ней или нет. Она стояла, все еще пытаясь бороться с собой. От внутреннего напряжения на ее красивом лице проступил легкий румянец. В конце концов, приняв для себя окончательное и бесповоротное решение, она расстегнула джинсы, быстренько потянула за молнию и, стянув вниз вместе с джинсами и трусики, присела на корточки.
     А в этот момент Виталий действительно смотрел из окна своей спальни. Его глаза мельком успели уловить кустик густых волос между ног его матери, затем ее тело опустилось вниз. Но, на его счастье, мать не исчезла совсем из его поля зрения. Он видел, как Анна развела в стороны бедра, придерживая при этом свои джинсы и трусики так, чтобы они не мешали. Он разглядел волосы у нее между ног, но расстояние было слишком большим, чтобы четко разглядеть ее пизду. Кроме того, он видел золотую струйку, вырывающуюся прямо оттуда. Солнце сияло вовсю, и от этого по струйке пробегали бесчисленные искорки. Пенис в его летних шортах напрягся, и Виталий вытащил его на свободу. Оказавшись на воле, недолго думая, хуй рванулся вперед, и его головка тут же чуть ли не до боли раздулась. Виталий схватил напрягшееся древко рукой. Его глаза при этом с напряжением уставились в ту точку, где его мать продолжала заниматься своим делом.
     По мере того как процесс продвигался вперед, на лице Анны все четче проявлялось облегчение. В этот момент ей было абсолютно безразлично, смотрит на нее кто-нибудь или нет. Ей так приятно было писать. Она вздохнула и, наклонившись к своим коленям, принялась разглядывать струйку, вырывающуюся из ее дырочки, и стремительно увеличивавшуюся лужицу на земле. В этом было нечто, едва уловимое, что вызывало в ней возбуждение. Она не видела своего пушистого зверька - только густые волосики, которые принадлежали ему. Анна рассматривала струйку, вытекающую из своей пещерки, и вдруг почувствовала, как странная теплая волна пробежала по ее обнаженной плоти.
     Она озадаченно посмотрела вниз, пытаясь понять, что же так неожиданно возбудило ее. Ей никогда прежде, когда она писала, ничего, кроме облегчения, испытывать не приходилось. А здесь она вдруг почувствовала в своей пизде нечто, что напоминало приближение оргазма. Ощущение усиливалось, однако Анна не останавливалась и продолжала писать. Затем она наклонилась еще больше, стараясь сохранить равновесие и одновременно отчаянно пытаясь увидеть свою пизду, удивляясь при этом, что же могло с ней случиться.
     - О-о-о-о! - вырвалось у нее в тот момент, когда ее пизда вдруг задергалась от нежного оргазма, охватившего ее. При этом под воздействием приятных конвульсий горячая струйка несколько раз то прерывалась, то возобновлялась, издавая шипящий звук, который только усиливал эротические ощущения.
     - О-о-о-о-о, Боже мой!
     Виталий приоткрыл окно и в возбуждении перегнулся через подоконник, пытаясь разглядеть гениталии своей матери. Он еще крепче сжал шейку своего члена, напрягая что есть силы свои глаза. Ему никак не удавалось разглядеть пизду, однако он отчетливо видел сверкающую на солнце, словно золото, струйку.
     С громким вздохом он оросил своей спермой стену под подоконником. И тут Анна заметила своего сына.
     От мысли, что он может увидеть ее пизду, ее лицо покрылось багрянцем. Оргазм прошел, и она продолжала писать, глядя прямо на него и не в состоянии что-либо сделать. Сидя на корточках и писая, Анна глядела на своего сына, в то время как он, высунувшись из окна, смотрел на нее.
     Через несколько мгновений, которые, казалось, растянулись на часы, Анна закончила справлять свою малую нужду. Ее сын все еще высовывался из окна и, можно сказать, нагло смотрел на нее. Она не решилась сразу встать, поскольку в этом случае, рассуждала Анна, он увидит ее пизду до того, как она успеет натянуть трусики. Правда, он может увидеть ее пизду и в том случае, если она будет продолжать сидеть. Придя к этому неутешительному выводу, с дрожью в теле она поднялась, судорожно ухватилась пальцами за джинсы, но они выскользнули из ее рук. Смущенно вскрикнув, Анна подхватила их, но было поздно. Она знала, что сын уже успел разглядеть ее наготу между животом и коленями. Наконец, взявшись обеими руками за джинсы, она рванула их вверх, комкая и закручивая при этом свои трусики.
     Виталий увидел то, что хотел. Он разглядел треугольник волос, прикрывавших вход в пещерку, и его петушок вновь раздулся до красноты. Анна, застегнула джинсы на пуговицу, повернулась в смущении спиной к своему сыну и потянула за молнию. Трусики были скомканы, доставляя определенное неудобство, но она и думать даже не смела о том, чтобы вновь спустить джинсы и поправить их на глазах у своего сына.
     Виталий уставился на форму ее попки. Ее джинсы в облипку сидели на ней, и от этого создавалось впечатление, что она была вовсе без них. Половинки ее попки были миниатюрными, округлыми и упругими, дразнящими своим совершенством. Зажав свое древко в кулаке, он начал интенсивно его дрочить.
     Анна, все еще ощущая смущение, быстро закончила свои садовые работы и, взяв инструменты, направилась в сторону гаража. Она чувствовала спиной, что глаза сына следуют за ней по пятам, но боялась даже взглянуть в его сторону.
     В действительности же Виталий не смотрел уже на свою мать. Он сидел на краю своей кровати, раздвинув ноги, его кулак отчаянно носился вверх и вниз по шейке члена. Он оттянул вниз свои шорты, так что его молодые шары свободно повисли в воздухе. Они слегка раскачивались, пока его кулак яростно дергался по. древку. Его рот слегка приоткрылся, глаза неотрывно смотрели на головку члена.
     Анна вымыла в гараже руки, все еще ощущая легкое смущение из-за того, что пописала в саду на виду у Виталия. В ее ногах чувствовалась легкая дрожь, и она не могла понять, откуда у нее появился этот жар между ног. Ее трусики в тесных джинсах скатались в комок и уперлись прямо в пизду. Она почувствовала, как клитор напух и стал упругим, упершись в жесткий шов джинсов. Она заметила, как тряслись ее руки, пока она их мыла.
     Узел, которым была связана рубашка под ее грудями, развязался, но в этот момент она не обратила на это никакого внимания. Анна продолжала видеть перед своими глазами выражение лица сына, когда он смотрел на нее. Она не разглядела в нем отвращения; вместо этого на нем отражалось ничем не прикрытое вожделение, возбуждение, желание. Внезапно она выпрямилась, пораженная воспоминанием, совершенно неожиданно пришедшим ей в голову.
     Ведь она и раньше уже кончала во время писания. Это случилось, когда она была еще замужем. На обочине дороги. Тогда Анна и ее муж путешествовали, и он видел, как она писала. Именно от этого, вероятно, она тогда-то и кончила, но со временем забыла об этом. Прислонившись к стене, она в удивлении задумалась над тем, что же с ней происходило. Ее пизда пульсировала, нижние губы до боли набухли, а клитор был готов буквально взорваться. Ощущения были невероятны. Рубашка под ее грудями расстегнулась, и из-под нее стал виден лифчик. Она протянула руку к своей пизде, но тут же отдернула ее, испугавшись, что кончит сразу, как только прикоснется к ней. Но это не помогло - она все равно кончила, как только в ее мозгу возник образ сына, выглядывающего из окна и наблюдающего, как она писает.
     Это было просто невероятно - она кончала, стоило ей только лишь представить, что он смотрит, как она писает! Набравшись решимости, она вышла из гаража и направилась к дому. Анна шла, чтобы серьезно поговорить со своим сыном. Она не могла позволить ему подглядывать за ней. Это ни к чему хорошему его не приведет, ничего хорошего не даст это и ей. Она должна прекратить это безобразие прямо сейчас!
     Анна открыла дверь спальни сына и застыла от неожиданности. Виталий сидел на краю кровати, отчаянно работая кулаком, его глаза невидяще уставились на головку разбухшего члена. Решительность Анны тут же испарилась, стоило ей только увидеть эту картину. Ее взгляд завороженно остановился на кулаке, скользящем вверх и вниз по застывшему древку, молодых яйцах, раскачивающихся при этом в такт, и широко расставленных ногах. В свою очередь у нее между ног вновь закипало чувство оргазма, превосходящее все, что она когда бы то ни было испытала до этого. Ее пальцы до побеления сжались в кулак от того, что она не могла отвести своих глаз от его члена и яиц. Ее груди заболели от того, что им стало тесно в бюстгальтере. Она еще пока не осознала, что ее рубашка была расстегнута нараспашку. Она смотрела заворожено на члена своего сына, на разбухшую головку, на то, как из дырочки в головке появляется и растет прозрачная капля.
     Анна не осознавала, что она начала приближаться к кровати. Ее глаза были прикованы к его члену. Она не видела, что очутилась перед своим сыном, который уже поднял глаза и начал разглядывать ее. Она не осознавала, что он уставился своим взглядом в ее лифчик, проваливаясь в пышную полноту ее грудей, готовых вырваться на свободу из едва удерживающих их пут. Единственная вещь, которую она осознавала в этот момент, был его хуй, его гладкая и раздутая головка. Виталий звучно сглотнул слюну, как только увидел лифчик матери. Его хуй, казалось, разбух от работы кулака, но он его уже не массировал. Вместо этого он сжал его изо всех сил.
     Ноги Анна задрожали, и она медленно опустилась на колени, ее глаза с жадностью уставились на отросток своего сына и болтающиеся шары. Она положила свои руки на его бедра, чувствия жар его плоти на своей ладони. Анна издала нежный стон и медленно провела своими руками по бедрам Виталия.
     Виталий убрал свою руку с члена, взглянув на свою мать. Его древко твердо стояло, покачиваясь. Анна приостановила движение своей руки, когда она уже почти дотянулась до промежности своего сына. Кончики ее пальцев были очень близки к его шарам и члену, и она чувствовала жар, излучаемый ими. Она глядела на его набухшую головку, выступающую из дырочки капельку влаги, его достаточно большие шары. Ее дыхание стало отрывистым, рот приоткрылся, ноздри раздулись. Ее нижние губы были готовы разорвать швы джинсов. Она почувствовала озноб, стремительно пробежавший по ее телу. Озноб, который вызвал дрожь в ее полных грудях.
     - О, Боже - простонала она нежным, грудным голосом, - - Боже мой! Правой рукой она взялась за его древко, а левой - за раскачивающиеся шары. Почувствовав их в своих руках, она чуть не кончила. Плотно обхватив древко, она начала его массировать. Виталий застонал и отклонился назад, глядя, как двигается ее рука. Он попеременно переводил свой взгляд то на ее руку, то на ее закованные в лифчик груди. Он изогнул и приподнял свои бедра, поднимая при этом вверх своего члена и не в состоянии сдержать стоны удовольствия.
     Глаза Анны лихорадочно блестели от возбуждения. Ее рука неустанно двигалась вверх и вниз, в то время как другая нежно сжимала его яйца. Она издавала нежные стоны. Ее попка изящно раскачивалась все больше и больше по мере того, как усиливался жар между ее ног. Казалось, что ее скомканные трусики проскользнули и застряли прямо в дырочке, а клитор до боли вжался в шов ее джинсов.
     - О, да! - прошептала она. - Да... да!.. Виталий не знал, что именно его мать имела в виду, да это его, собственно говоря, и не заботило. Изгибая свои бедра и ритмично приподнимая зад, он энергично просовывал свой член сквозь ее кулак, вверх и вниз, готовый вновь взорваться, переполненный поднявшимся к головке семенем.
     - Пожалуйста! - теряя рассудок, прошептала Анна. - Пожалуйста... о, пожалуйста!
     Виталий издал глухой вздох. Из его члена показалась похожая на молоко жидкость.
     Глаза Анны наполнились слезами, а рот приоткрылся, когда она увидела, как белый, кремообразный сок вырвался из дырочки, находящейся прямо в центре головки. Образовавшийся слизистый комок взлетел вверх, а затем хлюпнулся вниз, на руку, держащую член. Очутившись на руке, он, как казалось, подобно кипящему маслу, обожжет кожу так, что на ней вздуются волдыри. Она продолжала держать его яйца, чувствуя, как они обмякли после того, как полностью опустошались. Каждый толчок его дергающегося и плюющегося члена вызывал в ней дрожь, бегущую от ее рук прямо вниз к ее пизде. Она продолжала приглушенно стонать, глядя загипнотизировано, как его молодая сперма выплескивается на ее руку и кулак, его бедра и шорты. Она продолжала держать в руках его члена, наблюдая, как он становился мягче меньше. Когда он стал совсем расслабленным, она отпустила его. Вытирая руку о свое бедро, она заметила блестящие капельки спермы на стене под окном.
     Внимательно разглядев их, она подняла глаза и посмотрела в лицо сыну впервые с того момента, как вошла в его комнату.
     Лицо Виталия светилось блаженством. Он улыбался, глядя на нее. Анна нервно ответила ему улыбкой.
     - Ну что, так лучше? - шепнула она.
     - Да, так намного лучше, мама, - сказал он неровным голосом.
     Анна не понимала, почему она говорила со своим сыном именно так. Ей было только ясно, что это следовало сделать. Она должна была прийти. Ее пизда была измучена. Она теперь осознавала, что ее рубашка была расстегнута, но не обращала на это никакого внимания.
     Подтянув колени к себе, она села на корточки перед сыном, ее глаза смотрели то на стену под окном, то на его все еще открытого члена и яйца. Его сперма продолжала поблескивать на его бедрах и шортах, и тогда она развела в стороны свои колени. Опустив руку вниз, она положила свою ладонь на пизду и нажала на нее, как только увеличился зуд. Ее левая рука поднялась и оказалась ладонью на прикрытых лифчиком грудях. После того как Анна начала тереть свою пизду, она почувствовала, как жар от ее лона прожигает джинсы и скомканные трусики. Разведя пошире свои колени, потирая через джинсы свою пизду и сжимая свои груди, она не прекращала смотреть на оголенного члена и шары сына, покрытые пятнами спермы.
     Она пошевелила своей попкой и застонала, как только стрела удовольствия пронзила пизду. Ее глаза остекленели, губы приоткрылись. Теперь ей трудно было смотреть не члена сына. Ее глаза были открыты, но затуманены страстью.
     - О-о-о, Боже! - прошептала она. - О-о-о, Виталий!
     Произошел буквально взрыв оргазма. Ее тело неистово затряслось, после чего рука оставила в покое грудь и опустилась на член и яйца сына, крепко сжав их. В тот самый момент, как только она кончила, ее глаза сузились. Рыдающие звуки экстаза вырвались из ее горла.
     Как только силы вернулись к ней, Анна поднялась. В течение какого-то времени она смотрела на своего сына, затем с дрожью развернулась и направилась к выходу из комнаты. Виталий внимательно рассматривал попку матери по мере того, как она удалялась.
     Анна быстро пошла к своей комнате, сняла на ходу рубашку и лифчик и, бросив их на кровать, принялась за джинсы и трусики. Их она тоже бросила на кровать и вошла в ванну. Затем она наполнила ванную горячей водой, настолько горячей, насколько могла выдержать, добавив различных масел. Как только горячая вода сомкнулась над ее телом, она попыталась понять, почему же она поступила так со своим сыном. Она не могла найти ответ на этот вопрос.
     Все, что она могла осознать, так это непреодолимое желание, толкнувшее ее ласкать его члена и яйца, которое просто невозможно было преодолеть, да к тому же ей это очень нравилось.
     Она чувствовала себя хорошо, очень хорошо впервые с тех пор, как развелась. Она не собиралась разбираться в том, что она сделала или почему ее сын всегда пытался подглядеть за ней. Она не собиралась разбираться, почему испытывала эротические ощущения, писая в саду, в том время как сын, высунувшись из окна, пытался подглядеть за ней. Она не собиралась разбираться, почему ей хотелось ласкать себя до оргазма.
     Анна вышла из ванной, завернутая в полотенце, и увидела, что ее сын сидел посреди кровати. Его яйца и хуй все еще свисали из его шорт, его ноги были скрещены.
     Виталий рассматривал свою мать, его глаза остановились на ее длинных, стройных бедрах. Конец полотенца лишь слегка прикрывал ее ставшие упругими груди. Он продолжал разглядывать ее воздушно легкую плоть. Анна стояла на пороге своей комнаты, разглядывая сына, его хуй вновь стал наполовину твердым. Виталий держал ее трусики в своей руке, прижимая их к щеке. Смело глядя ей в глаза, Виталий потер сырым пятном, которое осталось на трусиках, свое лицо, после чего поднес их к своим губам. И только в этот момент она разглядела, что ее трусики были вывернуты наизнанку.
     Ее глаза широко открылись, пылая странным, извращенным голодом, о котором она раньше просто не догадывалась и который был внутри нее. Она стояла перед ним с широко расставленными ногами. Ее затрясло, когда она увидела, как он своим языком начал облизывать внутреннюю сторону ее трусиков. После того как он медленно запихнул их себе в рот, она ощутила жар, быстро разгорающийся у нее между ног, и почувствовала, как губы ее лохматого зверька быстро набухают. Ее соски стали болезненными от соприкосновения с грубым полотенцем. Виталий запихнул себе в рот мамины трусики, насколько он это мог сделать, продолжая при этом сосать их. Его молодые глаза уставились на нее, вожделенный взгляд разгуливал по ее телу, двигаясь вверх и вниз - от ее грудей к бедрам. Анна почувствовала страстное желание сбросить свое полотенце с тела и предстать перед сыном совершенно голой, дать ему возможность разглядеть ее груди и пизду.
     Кое-как ей удалось побороть это неожиданно возникшее желание. Его хуй вновь налился твердостью, и ее глаза остановились на нем. Но затем она вновь подняла свое лицо. Ей показалось, что ее трусики у него во рту вызывают какие-то особые эротические ощущения. Ей стало интересно, сможет ли ее сын распробовать вкус ее пизды по влаге, впитавшейся в трусики. И эта мысль о том, что сын хотел распробовать вкус ее трусиков, мгновенно возбудила ее. Продолжая держать трусики во рту, Виталий начал медленно водить рукой вверх и вниз по своему древку, сжимая его в кулаке. Он чувствовал вкус пизды своей матери на ее трусиках, вкус, который казался экзотическим и восхитительным одновременно. В нем было нечто, что вызывало у него удивление уже на протяжении долгого времени, а именно - с того самого момента, когда он обнаружил в себе способность кончать, выплескивая сок из своего напряженного шланга, приходя в возбуждение от вида ее пизды, грудей и попки.

сделано за 0.0011 сек.