Я продолжал осмотр, прикасаясь к обнаженным телам мальчиков, разглядывал и ощупывал их половые органы; их попки раскрывались передо мной, как в калейдоскопе, а я гадал, каков же Он окажется... Но вот дверь отворилась, и, озираясь по сторонам, вошел тот самый светлокудрый красавец. Мой взгляд моментально уловил, как тяжело оттянуты у него между ног в паху трусы. Я встал, взял у него из рук карту и сказал: "Разденься донага", а сам на ватных ногах пошел за ширму. Там я быстро достал свой одеревеневший от желания член и раскатал по нему тонкий латекс презерватива. Быстро запихнув член в брюки, я застегнул халат и вышел, придерживая мое поднявшееся сокровище руками, запущенными в карманы, а хуй пульсировал и дергался от волнения.
     Ох! И остолбенел: прямо перед собой я увидел его ослепительно белый, гладкий, безволосый раскрывшийся дивным бутоном зад и бесстыдно (нет, призывно!) розовеющий анус: нагнувшись, мальчишка стягивал трусы, но запутался, и теперь пытался высвободить ноги.
     Уловив мое дыхание, он повернул голову и, смутившись, пробормотал: "Я это... я сейчас...". А я - с пересохшим горлом - уставился на его розовую дырочку, почти готовый выпустить заряд семени. Боги мои! Зевсы и Венеры! Да в такой анус вставлять - и рук не надо! Чуть растянуть только! Ммммм.... Собрав все силы, я добрался до своего стола и опустился на него, обретая равновесие...
     ... У него восхитительная фигура пловца. Тонкая, гибкая, и в то же время упругая. Такие юноши привлекают к себе всеобщее внимание, когда, обнаженные, идут по коридору между душевыми кабинками бассейна: член вяло раскачивается в ритм шагов (шлеп-шлеп), а булочки ягодиц описывают прелестную восьмерку... И ты глядишь на это и невольно думаешь что там, между этими булочками, прячется его тугая вожделенная дырочка, к которой, поди, еще не прикасался не только хуй, но и (ха-ха! допустить трудно) - чей-то настойчивый язык...  
     Есть, знаете, такая особая категория "школьников", которая словно создана для забав такого сорта. Главное - найти их, опередив конкурентов... Представьте как, нежно и легко, я опрокинул бы его на колени и обхватывая его бесстыдно раскрывшееся тело, растянул бы полушария, прильнул бы в расщелину лицом и нащупал бы языком это сокровище, врата в рай... Я уже почти слышу его изумленные, призывные стоны... размечтался...
     Он подходит, по-прежнему прикрываясь руками. Я указываю ему на стул и прошу вытянуть руку - это чтобы измерить кровяное давление. Он садится на край, широко улыбаясь, и волей-неволей открывает усладу глаз моих, свой восхитительный член, оставшийся лежать толстой обмякшей мышцей на его бедре. Вот где надо давление-то мерять!
     Она лежит - и - ах! - подрагивает, в ее жилах бьет горячая кровь. Боже, знает ли он как красив, этот светловолосый обладатель бесподобной мышцы любви. Вот, доверчиво глядя на меня, встает. Я протягиваю руку, беру его половые органы и начинаю сладко играть ими. Он сначала, исполненный потешной серьезности, смотрит что это такое там моя рука делает. Но когда член его встает, он смешно закусывает нижнюю губу и поднимает глаза к потолку.
     Смущается. А я совсем потерял голову. Член мой непроизвольно трется в брюках, чувствую как головка скользит в тонкой резинке... Что это я говорю ему? Ах, да! И как грубо! - "Нагнись буквой "Г"! Положи локти на кушетку! И подбородок тоже! Т-ааак! Шире раздвинь ноги! Еще! А теперь... (хриплым, срывающимся голосом) ... потерпи... минуткууу.." Левой рукой беру свой хуй - дрожащую торпеду, торопливо облизываю указательный палец правой, одним махом вгоняю в девствено-розовый рай его тела... И тут же, сотрясаясь от оргазма, сквозь слезы, просовываю в бешенно пульсирующий его анус еще и средний палец и сладко, медленно ебу его обоими пальцами в это горящее тугое кольцо сфинктера, и ис-те-каааааааю...
     Придя в себя, обнаруживаю, что мой обольститель смешно выпячивает кверху свою прелестную попку и беспокойно смотрит на меня из-под плеча. Плавно вывожу пальцы, как бы невзначай касаюсь его низко висящих в мошонке яиц и делаю вид, что иду мыть руки (какой чистый мальчик! уже за ширмой жадно вдыхаю его оставшийся на пальцах запах, пьянящий запах чисто вымытого юношеского ануса). Из-за ширмы слышу его вопрос "А это... У меня все в порядке?" Смывая с члена сперму, отвечаю: "Да вроде так." - Потом, уже заправив член в брюки и приняв надлежащий вид, добавляю на всякий случай: "Правда там у тебя под простатой небольшой абсцесс..."
     Возвращаюсь - и глазам не верю: мой юноша стоит с возбужденным членом в руке и, словно протягивая мне его в дар, говорит: "Вот." (Пауза, мы оба глазеем на его хуй. Я не удерживаюсь, протягиваю к нему руку ладонью вверх. Он кладет, я нежно сжимаю, чувствую как подрагивает, наливается, крепнет его мышца.
     "А это... э-ээ. Может, найдете у меня какую болезнь?" - спрашивает он с лицом праведника. Я отдергиваю руку. Вот оно что! Но мой член вскакивает и не дает мне долго размышлять... Быстро подписываю ему последний по порядку талончик на прием в вечернее время... "Придешь в пятницу в 7 вечера. Там посмотрим. Но... " - "Да, ясно!" - сияет он... "Я никому! Спасибо".
     Вот так, парни. Просто и легко. Что было в пятницу - я расскажу вам в пятницу. А пока -
     Входит очередной паренек. Коренастый, упругий, в черных длинных трусах. Широкая грудь с торчащими крупными сосками на выпуклых мышцах. Беру его карту и говоро: "Раздевайся". Читаю: Владимир, 16 лет и один месяц, как родился. Он стоит уже голый. "Носки тоже сними."
     Мой взгляд устремлен на головку его члена, она открыта, крайняя плоть завернулась, обнажив ее матовую поверхность. Юноша быстро стягивает носки, и его член при этом смешно болтается. Нагловато, в упор смотрит мне в глаза. Этого не проберешь. Такие парни устраивают для сверстников сеансы онанизма в школьных туалетах и обожают просвещать младших. Сам таким был...
     А теперь вот завидую таким шестнадцатилетним подросткам, которым проснувшиеся семенники не дают покоя, их безнаказанному праву развращать нежных, девственно робких тринадцати-четырнадцатилетних мальчиков: сколько раз, должно быть, этот самый Вова держал их за сочащийся первой спермой член и, улыбаясь, безжалостно дрочил до первого, больного, пугающего своей неизведанностью оргазма...
     М-да, паренек, не смущаясь и не прикрываясь, смело подходит, гордо выпячивая внушительную, весело болтающуюся гроздь - словно предлагая поиграть его членом. Ну, что ж, охотно рад, но для этого я сперва уложу-ка его на кушетку.
     Говорю: "Ляг на спину". Сам я усаживаось рядом. Его член сочной сосиской свисает чуть набок. Замечаю шрам, оставленный аппендектомией. Спрашиваю, когда была операция, а сам любуюсь его телом. Плавно вминаю ладонь в его живот, прощупываю печень, кишечник. Ладонь ощущает мощь его пресса, чуть огрублую кожу. Решительно беру в ладонь его член и яйца, отвожу эти сокровища в сторону и прошу раздвинуть ноги. Прощупываю лимфатические узлы в раскрывшейся расщелине по бокам от половых органов. Глаза уловили полускрытый в промежности задний проход.
     Теперь парень немного смутился. Мой хуй всей силой напрягся в штанах. Запускаю ладонь глубоко под яйца и начинаю ощупывать его семенники. Какие они у них в этом возрасте крупные и тяжелые от переполняющих, бурлящих гормонов!
     Вова слегка ерзает теперь, отдавшись ощущению моих пальцев, скользящих по его яичкам. Ничего, потерпи маленько, ты не то выделываешь с мальчиками! Тихо спрашиваю: "И часто онанируешь?" - Очнулся, смотрит... "А что?" Потом говорит неохотно: "Ну, бывает..." - "А с какого возраста?" - замечаю, что его член начинает шевелиться и быстро наливается молодой кровью. - "А с двенадцати!" - нагловато отвечает он.
     Беру его член и сжимаю под головкой, отчего она темнеет и становится тугой. Оттягиваю крайнюю плоть. Как легко она съезжает. Тоненькая нежная кожа, скрывающая чувствительную сердцевину мужского гарпуна. Теперь я поворачиваюсь к нему лицом. Он бесстыдно улыбается...
     Совершенно голые, светлокожие, мы с Толиком стоим на коленках друг напротив друга, утопив ноги в простынях и выставив, выпростав навстречу друг другу туго торчащие маслянистые члены. Ничего не говоря, молча, тяжело дыша, мы держим друг друга за такие же как и у этих мальчиков с медкомиссии - разбухшие от гормонов и отлично созревшие яйца. Так мы впервые сгоряча соприкоснулись с сексом. Он пришел ко мне. Член у меня почему-то стоял, и у него тоже стоял, да так, что не заметить нельзя. "Покажи?!" - "А ты, ты тоже?.." - "Угу, да! Давай?" - Мы расстегнули штаны и из-под ткани высунулись мясистые, вожделеющие, набухающие прямо на глазах наши органы... "А давай разденемся догола!" - жарко шепчу я, не узнавая своего голоса.  
     Толик не раздумывает - "Да, давай! Скидывай одежду!" Это как обморок: я весь поглощен видом его горячего члена. Рубаха съезжает, открывая упругий точеный мускулистый мальчишеский торс. Нам всего по пятнадцать!
     Толин член подпрыгивает и упирается в его пупок. "Хххуййй, - шепчу я сладко, - Ох, какой у тебя ху-уй, Толик..." (это бесстыдное "ххххх" флюидами расплывается по комнате полной бликов и солнечных зайчиков, это "хххххуй" - густо-сочно, как крем в эклере, куда - не замечали?- иногда хочется засунуть член. Выебать эклер.
     Мы как две змеи, напряженные, раскачиваемся друг перед другом и шипим "хххххуйййй". Нас переполняет сперма, она как в пережатом шланге вода, вот-вот забьет фонтаном...) Он спускает с меня трусы и нежно, едва касаясь, кладет ладонь на мою тугую плоть... Ахх...
     Если долго смотреть на возбужденный член, невольно хочется взять его в рот. Толик откидывается назад, и я медленно и нерешительно приближаюсь лицом к его паху, где поверх толстых шариков его яиц гордо выпирает лоснящийся хуй. Я прикасаюсь к налитому гарпуну сухими от волнения губами и сразу ощущаю жар, исходящий от его головки. Толик непроизвольно подталкивает его мне в рот, я высовываю язык и касаюсь им самого кончика. Лизнув несколько раз, я смелею и пропускаю гарпун себе в рот, обхватываю его губами, втягиваю и непроизвольно начинаю сосать. Как вкусно! Как охуительно вкусно!!

сделано за 0.001 сек.